Книга Бетагемот - Питер Уоттс

— Долго еще? — просипела Кларк.

— Что долго?

— Уже началось? Анклавы горят? Бомбы падают? Тебе достаточно? Хоть возбудился, урод?

— А, ты об этом? — Лабин пожал плечами. — Он блефовал.

— Что? — Она приподнялась на локте. — Но... рас­тяжки, рубильники — он же тебе показал...

— Фальшивка.

— И ты разглядел?

— Нет. Сделано было вполне убедительно.

— Как же тогда...

— Ему не было смысла это делать.

— Кен, он уничтожил «Атлант...», — внезапный, не­возможный луч надежды. — Или это тоже блеф?..

— Нет, — тихо сказал Лабин.

Она снова обмякла, взмолившись: «Пусть это будет сон».

— Он уничтожил «Атлантиду», потому что были дру­гие варианты отступления. Когда выполняешь малую угрозу, это придает убедительности большой. — Чело­век, лишенный совести, пожал плечами. — Но мертвецу отступать некуда. Нет смысла жать на кнопку, когда не можешь добиться цели.

— Он мог бы, легко. Я бы так и сделала.

— Ты мстительная. Дежарден мстительным не был. Его больше волновали собственные желания. — Лабин слабо улыбнулся. — В сущности, необыкновенно просвещенный подход. Большинство людей заточены под месть на физи­ческом уровне. Может, его и от этого освободил Спартак.

— Но он же мог всех убить.

— Да, иначе угроза не была бы правдоподобной.

— Так откуда ты знал?

— Машину Судного дня не так просто собрать. Ушло бы много времени и сил, а отдачи никакой. Логическая альтернатива — подделать ее.

— Это не объяснение, Кен. Попробуй другое.

— Я как-то подверг Ахилла допросу Ганцфельда. И кое-что понял...

Он покачал головой.

Помолчал немного. И наконец:

— Мы оба слезли с поводка.

— Я думала, ты смастерил себе новый. Твои правила...

— Все равно. Я знаю, что он чувствовал.

Лабин расправил ноги — бережно-бережно — и мед­ленно поднялся.

— И ты знал, что он сделает? — Голос получился ка­кой-то умоляющий.

Кажется, он глянул на нее сверху вниз.

— Лени, я всю свою жизнь никогда и ничего не знал. Только рассматривал вероятности.

Она хотела услышать другое. Хотела, чтобы он расска­зал какие приметы, какие промахи в спектакле Дежардена убедили его, что худшего не случится. Что был какой-то канал достоверной информации, идущий от пустого гнез­да, по какому-то невероятному стечению обстоятельств отключенному от оптоволокна. Все что угодно, но только не рассказ об азартной игре, построенной на эмпатии двух мужчин без совести.

Ей подумалось, не разочарован ли он тем, что Дежар­ден, в конце концов, все выдумал. И в самом ли деле Кен этого ожидал.

— Чем ты так расстроена? — спросил Лабин, почув­ствовав то, чего не видел. — Мы же только что спасли мир.

Она покачала головой:

— Ахилл все равно проиграл бы. И знал это лучше нас.

— Ну мы заметно опередили график. Спасли милли­оны жизней.

«Сколько миллионов? — подумала она и сразу: — А какая разница?» Разве спасение двенадцати миллио­нов могло сравниться с убийством десяти миллионов в прошлом? Как могла Мадонна Разрушения, пропитанная, сочащаяся чужой кровью, преобразиться в Святую Лени в Черном — спасительницу двух миллионов нетто? Не­ужели алгебра вины настолько элементарна?

Для Кларк такого вопроса не существовало. Все спа­сенные сегодня просто избежали судьбы, на которую Лени когда-то их обрекла. Дебет и кредит по этому сче­ту не сойдутся. Никогда.

— По крайней мере, — сказала она, — долг не уве­личится.

— Слишком пессимистичный взгляд, — заметил Ла­бин.

Она посмотрела на него:

— Как ты можешь так говорить? — Кларк едва слы­шала собственный голос. — Все умерли...

Он покачал головой:

— Почти все. У остальных появился еще один шанс. Кен протянул ей руку. Глупый жест, где-то на грани

фарса: изорванный, изломанный монстр в крови и слизи еще и предлагает помощь другим. Лени долго смотрела на протянутую руку, прежде чем нашла в себе силы ее принять.

«Еще один шанс, — подумала она. — Хотя мы его не заслуживаем».

ЭПИЛОГ: СИНГУЛЯРНАЯ МАТРИЦА ГЕССЕ[44]

Единый результат получить невозможно. Доверительные пределы превышены. Дальнейший прогноз ненадежен.

Благодарности

Обычная банда подозреваемых, без которых я бы ни­когда не вытянул эту книгу.

Дэвид Хартвелл, мой редактор, указал мне на несколь­ко структурных проблем в первом черновике и помог их исправить. Моше Федер участвовал в ежедневной рути­не от замысла до переписывания, от воплей и паники до отделки деталей, от душераздирающих истерических рыданий до момента рождения.

Летом 2002 года пестрая компания литературно и по­литически недовольных — Лори Чэннер, Кори Докгороу, Нало Хопкинсон, Бекки Мейнс, Джон Макдейд, Дже- нис О'Коннор, Сим Саменски, Исаак Шпиндель и Пат Йорк — тайно собралась на секретной явке, что впослед­ствии стало ежегодным ритуалом. Там они растерзали первые две главы этого щенка (и других тоже), а потом помогли сшить их заново. Уже второй раз куча народа знает, как мой роман начинается, а вот продолжения практически никто не видит до тех пор, когда уже поздно что-то менять. Я подозреваю, что здесь замешаны проб­лемы самооценки.

Конечно, во время создания практически никто не читал всей книги целиком, но зато многие внесли в нее свой вклад. Дэвид Никль давал советы, изрекал глубо­кие мысли и постоянно насмехался надо мной: его уча­стие оказалось настолько ценным, что я готов забыть о треклятых подъемах в пять тридцать утра и пробежках на десять миль, для того чтобы получить всю эту бесцен­ную информацию. Лори Чэннер выносила бесконечные злобствования и стоны по поводу сюжета, в котором ча­сто заметно ее участие, хотя прочесть чертову историю ей так и не дали (причем до сих пор).