Книга Соль земли - Георгий Марков

– Товарищ Лисицын, – воскликнул Хомутников, – вы же вносите анархию! Вы только что на Ленина ссылались, а сами против него идёте. Ленин был за строгий порядок…

– По-твоему, выходит, я против Ленина?! – оскорбился Лисицын. – Ты, гражданин землеустроитель, несуразные слова говоришь! А ты знаешь, что я за Ленина ещё в гражданскую войну раны принял?! Вот, смотрите, распочтенные мои начальники! – Лисицын поднял рубашку, и Соловушкина и Хомутников увидели на его тощем, впалом животе белые рубцы от старых ран.

– Вы неправильно поняли, товарищ Лисицын, Никандра Николаевича. Он ни в чём вас не обвиняет, – попыталась успокоить Лисицына Соловушкина. – Но порядок есть порядок. Раз мы посланы сюда, то обязаны свою работу выполнять, обследовать синеозёрские леса и дать их распланировку. Будут здесь создавать леспромхозы или не будут, это покажет время.

– А где палатки разбивать, Надежда Андриановна? – спросил один из рабочих, принёсший с катера брезентовые тюки.

– Где вы нам позволите обосноваться? – обратилась Соловушкина к Лисицыну.

– А по мне хоть нигде, – резко ответил Лисицын и ушёл в избушку.

2

Весь вечер Лисицын просидел на парах. Вышел на простор, когда уже наступила ночь.

Лесоустроители спали. В густой темноте, обложившей тайгу, переливались красными огоньками угли не потухшего ещё костра.

Лисицын остановился на берегу, прислушался. Таёжная катила свои воды с тихим, едва уловимым шелестом. Лес шумел, но шум этот был однотонный, глубокий-глубокий и тоскливый до ужаса. Тупая ноющая боль стиснула немолодое сердце Лисицына. И как-то непроизвольно пришли на память стихи Николая Алексеевича Некрасова, которые Лисицын выучил наизусть давным-давно, когда ходил в церковноприходскую школу в Притаёжном:

Саше случалось знавать и печали:

Плакала Саша, как лес вырубали,

Ей и теперь его жалко до слёз,

Сколько тут было кудрявых берёз!

Раньше, в далёкие, невозвратные дни детства, покорённый простыми и в то же время чеканными словами стиха, Лисицын никогда не задумывался над горем Саши. Это горе было непонятным ему, и безысходные слёзы Саши не вызывали горького отзвука в душе. Но каким же близким, совсем родным показалось ему это горе и эти слёзы сейчас, в тёмную ночь, стоящую над Улуюльем! Да если в самом деле надвинется жестокая беда и начнёт падать сражённый лесорубами синеозёрский лес, он не то что плакать будет, он будет рыдать от горя и кататься по земле от яростного бессилия.

Лисицын курил то трубку, то цигарку. Его уже тошнило от табачного яда, но он курил и курил, не ведая, каким способом ещё можно заглушить боль, которая разрывала на части его сердце и мозг.

В голове возникало то одно намерение, то другое. Минутами ему казалось, что стоит сойти к реке, снять катер с цепи, пустить его по воле течения со всеми инструментами и материалами лесоустроителей, и беда, нависшая над синеозёрскими лесами, отодвинется сама собой.

Через некоторое время он уже отвергал возникший план. Нет, это всё не то! Просто ему надо взять ружьё, встать на правом берегу и не допустить высадки лесоустроителей. Пусть убираются восвояси! Но и это отвергал Лисицын. Вероятно, самое лучшее – это не выполнить распоряжение сельсовета. Без проводника лесоустроители шагу шагнуть не смогут. Они будут неделю-две толочься на берегу, а затем погрузят свои вещи на катер и уберутся туда, откуда прибыли.

Только к исходу ночи Лисицын пришёл к решению, которое его успокоило. Нет, ни на какие ухищрения он не пойдёт! Подло и низко поступать так ему, старому партизану и колхознику! Он попробует доказать свою правоту иным способом. Он сам поведёт Соловушкину и Хомутникова по синеозерским лесам. Он покажет им всё, чем богата эта тайга – золотой, бесценный дар улуюльской природы. Пусть смотрят сами, эти многоопытные инженеры и техники. Если у них есть советская совесть и разум, они не подымут руку на синеозёрские леса. Ну, а если ни того, ни другого у них нет, то есть на свете Москва. Не медля ни одного дня, Лисицын поедет в Высокоярск, а там сядет на самолёт и помчится в столицу. Пусть месяц, пусть два уйдут на эту поездку, но своего он добьётся. Есть же кто-нибудь там на высоких постах, кто выслушает и поймёт его!

Успокоенный собственным решением, Лисицын вернулся в избушку, лёг на нары и сейчас же уснул. Он спал, может быть, час, может быть, два, но встал отдохнувший, полный сил.

Лесоустроители ещё не подымались. Лисицын разжёг костёр, сварил в большом котелке глухаря, вскипятил чайник. Когда Соловушкина, Хомутников и моторист с рабочими встали, у Лисицына завтрак был готов полностью.

– Заспались вы, товарищи лесных дел устроители, подсаживайтесь вот сюда, под навес. Закусим чем бог послал, – добродушно, с усмешкой сказал Лисицын.

Соловушкина и Хомутников переглянулись, дивясь перемене, которая произошла с охотником. Вчера вечером он фактически выгонял их со своего стана, а сегодня любезно приглашает откушать хлеб-соль. Всё ещё с опаской поглядывая на Лисицына и втайне подумывая, не закончится ли это каким-нибудь подвохом, Соловушкина и Хомутников сели на чурбаки, стоявшие под навесом. Видя, что моторист и рабочие не решаются присоединиться к своим начальникам, Лисицын пригласил их особо. И так всё это выглядело душевно, просто, что у Соловушкиной и Хомутникова отпали всякие подозрения.

– О, да у вас завтрак, товарищ Лисицын, по высшей категории, – судорожно поводя ноздрями от вкусного запаха, струившегося из котелка с глухарём, и глотая слюну, сказал Хомутников.

– Завтрак наш таёжный. Едим мы тут без всяких категорий, не то что у вас в городе. Вот, пожалуйста, кушайте! – Лисицын подал Хомутникову алюминиевую миску, в которой лежал кусок глухарятины весом никак не меньше килограмма. Так же щедро Лисицын наделил дичью и Соловушкину, и моториста, и рабочих.

– Нет, что ни говорите, а вкусна таёжная еда! К ней бы ещё полстопочки водочки, и тогда такой пище позавидовал бы сам шахиншах Ирана, – восхищённо причмокнув языком, проговорил Хомутников.

– Водочки нету. Извиняйте. Когда она появляется, то долго не держится, – шутливо промолвил Лисицын.

– У меня поллитровочка припрятана, пойду принесу, – проворно поднимаясь с чурбака, сказал молодой рослый моторист.

– А что ж, случай подходящий. Начало работы, начало нового знакомства, – предвкушая удовольствие, заключил Хомутников.

Поллитровку выпили за один приём. Предисловие произнёс Лисицын:

– Ну, как говорится, со свиданьицем и чтоб выпала каждому удача!

После выпивки никто, конечно, не захмелел: слишком мало было выпито, но знакомство как бы получило своё надлежащее оформление.

– А что, товарищи устроители, если сегодня я вас поведу осматривать синеозёрские леса? – предложил Лисицын. – Сухо пока, а то как бы дождичек не надвинулся. Давно его не было.