Книга Проклятие сумерек - Владимир Ленский

Они заволновались, зашумели, начали переглядываться. Элизахар с презрением думал о том, что они вот-вот сломаются. И точно – спустя минуту вперед вытолкнули какого-то человека, который озирался по сторонам, растерянно взмахивал руками и пытался юркнуть в толпу и раствориться среди прочих.

– Он, он! – кричали вокруг неистово. – Это он!

– Он нарушил закон, – сказал Элизахар. – Он подстрекал вас к мятежу. Он должен быть наказан.

– Мы не мятежники. Мы были верны нашему герцогу! – выкрикнул кто-то в толпе и тотчас присел от ужаса перед собственной смелостью.

Элизахар направил коня прямо на толпу.

– Кто это сказал? Пусть выйдет.

И снова толпа зашумела, заколыхалась, и вперед выступил еще один человек. Он был очень бледен, глаза его бегали, губы тряслись.

– Повтори, – приказал ему Элизахар бесцветным тоном.

И он, собрав остатки мужества, повторил:

– Мы сделали это потому, что были верны нашему герцогу.

– Ваш герцог мертв, – произнес Элизахар. – С нами его сын, он подтвердит. Чуть позже вы сможете увидеть тело Вейенто, мы нашли его и везем с собой, чтобы достойно похоронить.

Элизахар протянул руку, указывая на Бальяна. И Бальян, который все это время оставался невидимкой, вдруг сделался центром всеобщего внимания. Словно тысячи шахтерских молотков впились в тот камень, которым воображал себя Бальян, и юноша сжался от боли, почти физической. С трудом заставляя губы шевелиться, он выговорил:

– Да, мой отец мертв.

– Я – новый герцог Вейенто, – крикнул Элизахар, вертясь на лошади. – Я – новый герцог Вейенто, ваш господин!

Эхо взбесилось, и имя Вейенто, многократно отраженное горами, заполнило поселок.

Элизахар поднял руку, заставляя всех умолкнуть, и – странное дело! – повинуясь его жесту, замолчало и эхо.

– Я клянусь соблюдать законы, – продолжал Элизахар. – Законы, написанные еще Мэлгвином, останутся незыблемы. За одним-единственным исключением: зачинщик мятежа будет повешен. Это первое и последнее нарушение закона в пользу его ужесточения, которое будет совершено за годы моего правления. Клянусь вам в этом! Остальные нарушения закона, если они и случатся, будут только в вашу пользу.

– Что ты делаешь, Элизахар? – закричал один из спутников герцога Ларра. – Зачем ты обещаешь этим людям то, что не сможешь дать?

Элизахар резко повернулся в его сторону.

– Я готов присягнуть им в мире Эльсион Лакар, перед эльфийской королевой, если потребуется!

Солдат смущенно пожал плечами и отвернулся.

Поселок глухо шумел, когда солдаты перебрасывали веревку через балку административного здания, когда они вязали руки подстрекателю и тащили его к петле. Вдруг закричала женщина, и несколько мужских голосов взвыли вместе с ней. Осужденный шатался на ватных ногах.

Бальян на миг встретился с ним глазами, и смертная тоска наполнила сердце молодого человека: ему показалось, что он никогда не вырвется из рабства у герцогов Вейенто. Один из них умер – и Бальян был настолько благодарен ему за это, что спас от позора, которому бы неизбежно подверглась его память, останься он у гномов, в безопасности. Но тотчас вместо прежнего герцога Вейенто явился новый, такой же жестокий и холодный, как и первый. Ничто не изменилось.

Элизахар даже не смотрел на то, что происходит на виселице. Он пристально наблюдал за толпой. Люди были охвачены ужасом, но то и дело Элизахар ловил на себе подобострастные взгляды. Он запоминал лица. Лица людей, которым не следует доверять.

– Позовите ко мне управляющего, – бросил Элизахар, и несколько человек тотчас побежали выполнять приказание.

Управляющий явился. Странно: он не был на площади, а вышел из здания.

– Почему вы прятались? – спросил его Элизахар.

Управляющий пожал плечами.

– Я вовсе не прятался, – ответил он. – Просто не хотел участвовать в этом безобразии, коль скоро не мог остановить его.

– Я покажу вам несколько человек, а вы запомните их, – сказал Элизахар, наклоняясь к нему. – Увеличьте им срок контракта на пять лет, каждому.

– По какой причине?

– Найдите законный способ сделать это. Вы что, не умеете придираться? Я обещал не нарушать закона, но, пока я не дал клятвы, я хочу обойти собственное обещание по кривой. Эти люди подлы по натуре и заслуживают наказания не меньше, чем бедный висельник.

И Элизахар быстро показал пальцем на тех, кто больше других усердствовал, выталкивая вперед зачинщика. Управляющий взглянул на нового герцога с уважением.

– Вы умеете разбираться в людях, ваша милость, – сказал он. – Я охотно выполню вашу просьбу. Что-что, а придираться и увеличивать сроки контракта я действительно умею.

– В таком случае обращайтесь ко мне в любой день и с любой просьбой, – отозвался Элизахар, усмехаясь. – Я ведь тоже прекрасно умею придираться.

* * *

Когда замок Ларра появился впереди – величественный силуэт на фоне гор, – Элизахар подозвал к себе Бальяна.

– Если хочешь, можешь быть моим гостем.

Бальян не ответил.

– Почему ты молчишь? – спросил Элизахар.

Бальян тихо проговорил:

– Это гномский способ вежливо ответить «нет».

Элизахар вздохнул:

– Что ж, почему-то мне так и казалось. Прощай, Бальян. Я всегда буду рад видеть тебя, если тебе вдруг вздумается прийти.

Юноша переминался с ноги на ногу, поглядывал на Элизахара, помалкивал. Потом осторожно уточнил:

– Стало быть, я могу оставить вас прямо сейчас?

– Да, – сердито бросил герцог Ларра. – Ступай, ты свободен. Иди к своим гномам, к своим горам, к своему одиночеству. Ты ведь об этом думал все время?

– Да, – сказал Бальян и, впервые на памяти Элизахара улыбнувшись, опрометью бросился бежать.

Глава тридцать четвертая

МИР БЕЗ СВЕТА

Известие о самоубийстве сестры застало Адальбергу врасплох.

– Умерла? – переспросила она человека, доставившего письмо.

Это был один из слуг Вейенто. Первый попавшийся, незначительный человечек. Какой-нибудь лакей, вся работа которого – вытряхивать пыль из многочисленных вещей, что хранятся в сундуках в замке.

– Ее милость так и не оправилась после гибели Аваскейна, – пояснил человечек безразличным тоном. – Люди говорят, она бросилась в пропасть лишь для того, чтобы пережить то же, что пережил ее погибший сын. Она надеялась подобным образом соединиться с ним.

Адальберга молча смотрела на вестника, и по ее лицу проползали некрасивые красные пятна. Неожиданно она закричала: