Книга Фенрир. Рожденный волком - Марк Даниэль Лахлан

— Мы будем противиться этому, — сказал Хугин. — Возмож­но, в будущих жизнях мы познаем себя и сумеем избежать такой судьбы.

— Значит, все мы должны умереть, — сказал Волк, — чтобы мы могли жить снова. — Он стоял в воде, и его голова нависала над ка­менным бортом.

— Эта нить уже соткана, — сказала Свава, — и будет соткана снова и снова. Бог, помешанный на кровавой резне, явится и най­дет свою смерть.

— Тогда пусть мы умрем, — сказал Хугин.

— Нет! — выкрикнула Элис, но Хугин шагнул вперед и полоснул Волка по морде изогнутым мечом, отхватив изрядный кусок шку­ры и обнажив волчьи зубы.

Громадный Волк завыл и встряхнулся. Жеан больше не мог удер­живать зверя в себе.

Хугин вскинул меч для второго удара, но Волк оказался провор­нее. Он вонзил зубы в тело Ворона, схватив его повыше пояса, вы­рвал кусок мяса из бока и отшвырнул брата за спину, в пруд, хотя тот не выпускал меча, нанося размашистые удары. Хугин попытал­ся подняться, но раздался грохот, огромный фрагмент потолка от­кололся и обрушился прямо на него.

Офети, стоявший в проходе, который Волк проделал в стене кур­гана, увидел, что Хугин тонет. Он соскользнул по древесному кор­ню на кучу камней и земли, свалившихся с потолка, и принялся ша­рить под водой руками. Пальцы наткнулись на что-то. Рука, которая все еще сжимала рукоять изогнутого меча. Офети потянул руку к себе, и Ворон всплыл, кашляя и хватая воздух ртом.

Волк внимательно смотрел на Элис.

— Я не стану тебя убивать.

— В этом и нет нужды, — сказала Элис.

— Я любил тебя.

— И я любила тебя, но такая судьба чересчур страшна. Если мне суждено жить снова, Жеан, ты не должен меня искать. Никогда.

— Я найду способ защитить тебя.

— Нет такого способа.

— Нам суждены смерть, страдания и муки, снова и снова, наве­ки, — вставила Свава.

— Нет! — отрезал Волк и развернул к ней зубастую морду.

Она вскинула детские ручонки, пытаясь заслониться от челю­стей, но он схватил ее прямо за руки, дернул, оторвав обе конечно­сти, а потом одним щелчком челюстей перекусил тело пополам.

Руны с визгом и воплями кинулись к Элис, наполняя ее востор­гом. Она увидела огонь и сражение, учуяла запах могильной земли и гниения, услышала скрип виселицы под тяжестью повешенного, ощутила пальцами холод мертвого тела, почувствовала на языке вкус золы погребального костра, и все это показалось ей настоя­щим чудом. Она выдернула из тела копье и вскинула над головой. Волшебство наполняло ее, окатывая волнами восторга. Свободной рукой она вырвала себе правый глаз.

Пещера исчезла. Она стояла на охваченной огнем равнине, усе­янной телами павших воинов, в окружении бесчисленных мух. Ко­пье она держала в руке, на ней были кольчуга и шлем, при себе — щит. Рядом с ней лежал восьминогий конь, мертвый, растерзанный. Рун вокруг больше не было, руны стали теперь ею — она была все­го лишь воплощением их возрожденного союза.

— Брат убил брата, пророчество исполнилось. Теперь мне пред­стоит битва с Волком, — произнесла она и двинулась на зверя.

Волк внимательно следил за ней горящими зелеными глазами.

— Я Фенрир, пожиратель богов.

— А я Один, одноглазый бог, вкусивший мед поэзии и магии, и ты рожден только для того, чтобы меня убить. Такова наша судь­ба, будем же почтительны к судьбе.

Элис кинулась на зверя, выставив перед собой копье. Она прон­зила зверю грудь, однако Волка было невозможно остановить, и он вцепился ей в горло.

На мгновение Элис и Жеан увидели друг друга совсем иными: любовниками в горной стране, где он не был Волком, а она не бы­ла богом.

— Я найду тебя, — пообещал он.

— Не ищи меня, — сказала она.

А в следующий миг Элис затихла, обмякшая и изломанная, в па­сти Волка.

Офети поддерживал Хугина. Чародей лежал на куче камней, над водой поднималась только голова. Он был смертельно ранен, вну­тренности вылезли наружу, мышцы с одного бока были сорваны, но меч он все равно не выпускал. Вокруг него с потолка, подобная черным водопадам, в пруд сыпалась земля.

— Оставь меня, дай умереть здесь, — сказал Ворон. — Сунь об­ратно в воду, чтобы я ушел быстро, а не гнил заживо. — Он вложил меч в руку Офети. — Сейчас самое время. Это оружие убьет его. Оно отравлено кошмарами ведьм, так говорила мне старуха в горах.

— Я не смогу вынести тебя отсюда.

— Не сможешь. Но это моя судьба. Пророчество должно испол­ниться. Я уйду сейчас, чтобы наверняка встретиться с ней в другой жизни. Убей меня.

Офети отпустил Ворона, и тот соскользнул под воду. Офети на­давил ему на грудь. Чародей инстинктивно сопротивлялся, однако после минутной борьбы овладел собой и лежал неподвижно. Ког­да Офети почувствовал, что Ворон уже не сжимает его руку, он взял Лунный клинок и пошел прочь. Ворон не поднялся.

Офети надвигался на Волка, и только его плечи и голова возвы­шались над водой. Волк был огромный, в два раза выше человека, зубы и пасть у него были в крови, дикие глаза горели зеленым ог­нем. Он тяжело дышал и подрагивал, опустив ноздри к самой воде.

Зверь поднял голову и посмотрел на Офети.

Великан-викинг, бредущий по ледяной воде, впервые в жизни содрогнулся от страха.

— Ты и меня убьешь, пожиратель трупов?

Жеан исповедник, объявленный святым при жизни, подража­тель Христа, заставил улечься зверя внутри него и заговорил:

— Перед глазами все залито красным, мой разум нацелен на убийство, хотя я сохранил достаточно человеческого, чтобы про­тивиться этому желанию. Я слуга Христа. Но я не Иисус. И хотя я обречен на вечные адские муки, я освобожу собратьев от той па­губы, какой являюсь. Я готов умереть.

— А я готов оказать тебе подобную услугу. Ты уничтожил доста­точно моих сородичей.

Волк снова отвернул от него гигантскую голову.

— Рази со всей силы, чтобы убить с первого удара, — сказал он, — потому что второго у тебя не будет. Я раб своей натуры, и я убью тебя, если ты не убьешь меня сразу.

Волк опустил голову в пруд. Офети расставил ноги пошире, дву­мя руками высоко поднял меч и ударил изо всех сил. Он почти от­рубил голову, зверь умер раньше, чем опустился клинок, и его кровь хлынула на викинга.

Офети не успел осознать, что произошло. Он поглядел на остат­ки свода пещеры. Тот держался на честном слове. Необходимо найти Элис, которую он поклялся оберегать, — вдруг она каким- то чудом выжила. Он подтянулся, выбираясь из воды на камен­ную стенку. Никакой Элис здесь не было, только мясо и кости, за­то в сером свете он увидел что-то на камнях: простой камешек, амулет, который Ворон дал Элис на усеянном мертвыми телами берегу после кончины ведьмы Мунин. Он поднял камешек и на­дел себе на шею, чтобы не потерять. А потом соскользнул обрат­но в пруд.