Книга Повседневная жизнь Москвы в Сталинскую эпоху 1920-1930-е годы - Георгий Андреевский

В тирадах Виноградова речь идет не об угрозе фашистского зверя, а о необходимости ведения войн с государствами, имеющими другой общественный строй и потому враждебными. Так или иначе, все эти разговоры настраивали советских людей на воинственный лад и не позволяли расслабляться. Они, надо полагать, сыграли свою положительную роль в победе над фашизмом. Появилось немало граждан, прежде всего молодых, фанатично преданных режиму, верящих в безусловную победу коммунизма. Но были и те, кто ни во что не верил.

Ознакомление с уголовными делами о контрреволюционной агитации и пропаганде (ст. 58–10 УК РСФСР) показывает, что в народе ходили разговоры и существовали мнения людей, совсем не соответствующие официальной идеологии.

Вот некоторые фразы, взятые из протоколов допросов таких граждан: «…о нашем вожде народов Петухова высказывала такую контрреволюционную ложь: «Когда Ленин умирал, он не рекомендовал Сталина ставить у руководства, так впоследствии и получилось, что страну привел к развалу…» О «вожде народов» говорила, что он «чистит сапоги Гитлеру и больше ни на что не способен»».

Черкасов, исключенный в 1932 году из партии за неуплату членских взносов, вел контрреволюционную пропаганду, а однажды, смотря на портреты вождей, назвал их «приятелями» и по уменьшительным именам: Мишка, Иоська. Говорил среди студентов, что после чествования челюскинцев в Кремле все перепились, в том числе Сталин и Бухарин, и когда Бухарину кто-то помешал говорить, Сталин сказал: «Дайте этому провинившемуся оппортунисту говорить», высказывался против евреев, считая их неспособными к физическому труду… во время зачтения постановления правительства о введении званий в РККА сказал: «Звания ввели, скоро введут зуботычины», высказывался против стахановского движения, считал его нереальным, говорил, что Сталина нужно повесить.

Поляков говорил: «Если бы было поменьше таких, как Киров, то нам жилось бы лучше… крестьян грабят и загоняют в колхозы, где они голодают… отмена карточек и свободная продажа хлеба вводится за счет ограбления колхозников, рабочим будет от этого тяжело».

Аксельрод говорила: «Никто из работников, особенно ответственных, не чувствует себя спокойно, так как каждого могут обвинить во вредительстве, а это и есть особый род вредительства, проводимый органами НКВД для того, чтобы ослабить промышленность».

Олонцев после вынесения приговора в отношении Зиновьева, Каменева и других сказал: «Нужно стрелять не тех, кого приговорили, а нужно стрелять Сталина, Ворошилова и других».

Е. А. Фешина говорила, что Н. И. Ежов погубил много невинных голов, и выражалась при этом нецензурно.

Кукушкин говорил: «Наше правительство заботится только о себе. Создало для себя блага жизни и для краевых и районных партийных работников — партактивистские пайки, а до рабочих им дела нет, рабочий — полуголодный».

Кондауров говорил: «Вы, коммунисты, — паразиты, довели народ до верной гибели, бандиты вы… Ленин не умер. Он опился и издох, а Сталин скрыл все это, в почестях схоронил Ленина… Хорошо бы, чтобы они все опились и подохли».

Максимов говорил: «Если бы меня призвали в РККА и отправили на фронт, я бы никогда не стал воевать за Советский Союз, а сдался бы в плен, потому что там, за границей, жить лучше. Бояться, что наших красноармейцев расстреливают, как пленных, нечего — это неправда. Это только в наших газетах пишут. На самом деле их там принимают в свои ряды».

Батищев говорил: «Калинин поставлен для мебели у власти».

Священник Новосельский говорил: «Мы позабыли братскую, христианскую любовь, современная классовая борьба, заменившая христианскую любовь, отвлекает нас от истинного счастья. Так давайте же отстанем от этой ненужной нам борьбы и будем строить себе счастье и благополучие в духе христианской любви и веры».

Митрополит Евгений поднял даже глаза и руки к небу и громогласно произнес: «Доколе, Господи, ты будешь терпеть издевательства и такие гонения на веру!»

Другой священник говорил в церкви: «Раньше гонение на Христа было от евреев, а теперь гонение на христиан идет от коммунистов. Раньше Христос переносил страдания, а теперь их переносит народ. Сейчас самое тяжелое время: восстает брат на брата, сын на отца». Слышавший эту проповедь сотрудник НКВД записал в своем отчете: «Своей проповедью священник у присутствующих в церкви вызывает плач».

Все смешалось в головах и душах людей: и страдания, и убожество, и тупая злоба, и растерянность.

Хватало, к счастью, места и для юмора.

Например, слово «Торгсин» расшифровывали так: «Товар отпускается русским гражданам, служившим императору Николаю», СССР — «Смерть Сталина спасет Россию», УССР — «Убийство Сталина спасет Россию», ВСНХ (Всесоюзный совет народного хозяйства) — для коммуниста: «Вам скверно, нам хорошо», для крестьянина: «Вокруг свободно, нет хозяина», для еврея: «Холера на Советскую власть», ВКП(б) — второе крепостное право (барщина). Слово «Совет» расшифровывали так: «Сталин обидел великого еврея Троцкого».

Анекдоты были, например, такие: приехала как-то в Москву Мария Демченко, (известная стахановка), зашла к Сталину. Тот предложил ей посмотреть Москву, но Мария сказала, что у нее нет денег. У Сталина денег не оказалось. Он спросил у Калинина. У того тоже денег не было. Не оказалось их и у Молотова с Ворошиловым. Тогда Сталин попросил деньги у крестьянина. Тот дал 50 рублей, и Сталин передал их Демченко. Смысл анекдота, надо полагать, состоял в том, что государство выжимало в те времена все из крестьянства. Анекдот этот рассказывали в 1937 году, а еще в 1925 году заместитель прокурора Москвы Арсеньев в докладе приводил «комментарии» простых крестьян к партдирективе, называемой «Лицом к деревне». Люди говорили тогда, что партия зашла в болото, как старое дворянство, и хватается за крестьянство, как утопающий за соломинку. Действительно, откуда новая власть могла извлечь что-то материальное для строительства социализма, как не из крестьянства, этой огромной трудовой и созидающей массы?

Вообще, после всех кошмаров коллективизации количество анекдотов на пасторальную тему увеличилось. Народ наш крепок не только задним умом, но и юмором.

Рассказывали, например, такую историю: как-то Калинин был в Сибири, и крестьянин пригласил его к себе на обед. После обеда крестьянин показал Калинину петуха, который пел «Боже, царя храни». Тогда Калинин посоветовал крестьянину научить петуха петь «Интернационал». Прошло время, и крестьянин приехал в Москву. Пришел к Калинину и принес ему того петуха. Калинин спросил: «Ну как, поет петух «Интернационал»?» — «Поет, — сказал крестьянин, — только не весь. Споет: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем»… и непечатно выражается. «Мы наш, мы новый мир построим» петь не хочет».

Другой анекдот, в котором упоминался Калинин, касался индустриализации. Вот он: как то в Москву на совещание приехал один представитель периферии. Смотрит — в Москве все в очках ходят. Купил себе очки. Пошел в магазин, увидел арбузы и говорит продавщице: «Девушка, почем арбузы?» А продавщица отвечает: «Это, гражданин, не арбузы, а яблоки. Снимите очки. Они все преувеличивают». Купил гражданин яблоки и пошел на заседание. Сел в первом ряду и стал слушать выступление Калинина. А тот стал говорить, что раньше у нас не было тяжелой промышленности, а теперь она у нас есть, раньше не было машиностроения, а теперь оно у нас есть. Приезжий заметил у Калинина на носу очки и говорит: «Михаил Иванович, снимите очки, а то они у вас все преувеличивают».