Книга Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин

По поручению Миллера генерал фон Лампе пытался узнать о связях Туркула в Берлине и источнике средств, на которые его организация вела свою деятельность, но безрезультатно. По утверждению же активиста НСНП и последующего разоблачителя «Внутренней линии» РОВСа Б.В. Прянишникова, Туркул наладил сотрудничество с японским военным атташе в Берлине генералом Осимой, который, предвидя в будущем войну с СССР, считал полезным поддерживать РНСУВ. Впрочем, существует и версия, что с этим японским генералом сотрудничал и генерал Скоблин, о чем Туркул якобы узнал в январе 1937 года.

Тем временем в глазах советского руководства именно Русский Обще-Воинский Союз оставался наиболее опасной организацией российской эмиграции, и эта опасность возрастала в условиях неумолимо надвигавшейся новой мировой войны. Поэтому ослабление этой организации, нейтрализация ее деятельности и предотвращение планируемых экстремистских акций оставались важной задачей советских спецслужб. Особая ставка в этой деятельности возлагалась на агента ОГПУ в рядах РОВСа генерала Н.В. Скоблина, командира объединения Корниловского ударного полка. К тому же он олицетворял собой молодое поколение в руководящих кругах РОВСа и Российского военного Зарубежья, к которому в перспективе неизбежно должны были перейти функции управления ими. Большую помощь Скоблину в его деятельности по-прежнему оказывала жена — знаменитая русская певица Н.В. Плевицкая, чрезвычайно популярная в эмиграции, и в том числе среди офицерства и высшего руководства РОВСа.

Заметим, кстати, что Скоблин использовался ОГПУ в работе не только против РОВСа, но и для освещения деятельности ряда других эмигрантских организаций. Это касалось, например, его участия в деятельности кружка видного в прошлом российского политика, а затем эмигранта, А.И. Гучкова, непримиримого врага большевиков и соратника генерала Врангеля, в котором активно обсуждались планы антисоветской деятельности. Скоблин участвовал в конспиративной антибольшевистской работе кружка Гучкова, не раз принимал участие в собраниях, проходивших на его квартире. Некоторые источники называли Скоблина военным экспертом тайной организации Гучкова и ответственным секретарем его кружка, который фактически руководил его работой во время тяжелой болезни Гучкова с конца 1935 года.

По утверждению бывшего советского разведчика В.Г. Кривицкого, ставшего невозвращенцем, кружок Гучкова представлял активную группу белоэмигрантов, в том числе военных экспертов, поддерживавших тесные связи, с одной стороны, с Германией, и прежде всего с теми кругами, которые были заинтересованы в ее экспансии на Восток, а с другой стороны — с РОВСом. Этот кружок долгое время работал на генерала фон Бредова, начальника германской военной разведки и контрразведки Абвера. Когда же Бредов был казнен в ходе гитлеровской чистки 30 июня 1934 года, его отдел и вся его заграничная сеть были переданы под контроль гестапо. Кружок Гучкова продолжал действовать и после смерти его руководителя.

На похоронах Гучкова 14 февраля 1936 года присутствовали многие видные эмигрантские политики, в том числе генералы Деникин и Лукомский, а также жена Скоблина Плевицкая. Добавим, что информацию из окружения Гучкова советская разведка получала и из другого надежного источника — от его дочери Веры Александровны, что делалось ею из патриотических, а возможно, и идейных соображений. Дело в том, что в 1936 году она вышла замуж за англичанина-коммуниста Роберта Трайла, который год спустя погиб в рядах испанских интернационалистов.

Важным направлением деятельности Скоблина оставалось сотрудничество от лица РОВСа с финнами и налаживание его северного канала работы на СССР. После начавшегося было сотрудничества, но затем наступившего перерыва и охлаждения отношений, о чем шла речь в предыдущей главе, 2 июня 1936 года генерал Добровольский сообщил о возможности возобновления сотрудничества финских спецслужб и генерала Скоблина. И в июне последний вместе с Плевицкой под предлогом концертов вновь выехали в Финляндию.

Генерал вернулся оттуда с новым планом: отказаться от единичных действий и актов террора, а создать крупный центр и организовать мощную, хорошо разветвленную организацию, которая сосредоточилась бы на вредительстве и осведомительной работе. Он пытался найти для руководства ею не просто офицера, но толкового и интеллигентного человека, на что один из его коллег-собеседников провидчески заметил, что именно это и нужно чекистам, которые в конечном счете организуют новый показательный судебный процесс, обвинив эмиграцию во всех смертных грехах. Тем временем 26 июля 1936 года генерал Добровольский вновь сообщил Миллеру об отказе финнов от совместной работы. Тем не менее отправка эмиссаров РОВСа из Финляндии в СССР и возможные маршруты их движения обсуждались и в 1937 году. Генерал Скоблин даже представил смету расходов в 5200 франков на отправку одного эмиссара, но финские спецслужбы отказались от взаимодействия, и отправка не состоялась.

М.А. Деникина высказывала в связи с этим предположение, что свою роль в этом мог сыграть донос финнам на Скоблина со стороны бывшего капитана и видного террориста В.А. Ларионова. При этом она ссылалась на показания последнего французскому следствию в октябре 1937 года. Ларионов указывал, что в июле 1936 года встретился со Скоблиным, который предложил ему отправиться в Ленинград и создать там центр информации и шпионажа против Советов. Но он и его друзья отказались выполнить это поручение, а у самого Ларионова сложилось впечатление, что Скоблин был провокатором на службе Советов. Поэтому Ларионов попросил жену, отправившуюся в Финляндию к своей семье в июле того же года, проинформировать местную политическую полицию о его впечатлениях о Скоблине. И вскоре получил ответ, что его информация зарегистрирована. Добавим, что ни Миллер, ни сам Скоблин не знали об этом доносе.

Еще одним важным направлением деятельности генерала Скоблина в Русском Обще-Воинском Союзе продолжало оставаться руководство им «Внутренней линией» во Франции. Генерал Миллер выражал неудовольствие работой «Внутренней линии», о чем генерал Скоблин, в частности, писал в Софию Фоссу 29 января 1936 года. Каждый рапорт Фосса из Болгарии, сообщал он, докладывается генералом Кусонским Миллеру, и тот по-прежнему рассматривает возможность ликвидации «Внутренней линии». 7 февраля 1936 года в адрес Скоблина от генерала Миллера поступили официальные указания по поводу работы «Внутренней линии». Этот интересный документ, раскрывающий понимание председателем РОВСа предназначения и задач этой организации, публикуется в приложениях этой книги. Чекисты же, благодаря Скоблину, имели возможность отслеживать деятельность этой секретной организации, что было трудно переоценить.

Но «Внутренняя линия» была тайной организацией со скандальной славой, и вскоре уже самого Скоблина стали подозревать и обвинять в слежке за командным составом и в интриганстве. Да и сам он начал тяготиться исполнением обязанностей ее руководителя. По рапорту генерала Скоблина об освобождении от должности начальника «Внутренней линии» во Франции (причем в ряде документов той поры указывалось, что он просил об этом неоднократно) генерал Миллер своим предписанием №2624 от 26 декабря 1936 года удовлетворил его просьбу. По всем вопросам, касающимся этой работы, председатель РОВСа предписывал обращаться непосредственно к нему. Главной задачей «Внутренней линии», по его указанию, должна была «явиться регистрация всех возможных попыток, иногда искусно замаскированных, со стороны большевистских агентов — внести в среду русской национальной эмиграции и, в частности, в воинские организации — разложение и раздор».