Книга Обратный отсчет - Олекса Белобров

— И что теперь? — спросил Хантер, чувствуя, как ярость, словно темная вода, заполняет душу. — Что с этой девушкой?

— Напоили чаем, успокоили, хотели взять с собой в Кабул, устроить санитаркой в афганский госпиталь. — Майор безнадежно махнул рукой: — Но она и слушать не захотела, рванула домой…

— В Захирхейль?! — ошеломленно переспросил Хантер. — Так его же через полчаса сотрут с лица земли! Почему не задержали?!

— У нее, видно, с головой неладно после всего, что случилось, — пояснил спецпропагандист. — Она знает, что вот-вот будет бой. Говорит, все мирные еще вчера вечером покинули кишлак. Но сама — ни в какую. Царапалась, шипела и кусалась, как кошка, вырвалась из рук переводчиц — домой, к своему мужу-дикарю!

— Судьба… — печально проговорил Шекор-туран. — Иншалла…

Тем временем подоспели МАЗы с «Мальвинами». «Артемон», орудуя манипулятором, заряжал «Буратино». Вот-вот кошмар «Карабаса-Барабаса» станет явью, а кишлак, где насиловали Оксану, где отрезали голову раненому Кречету, перестанет существовать… Он представил себе, как погибла женщина, и едва сдержался, чтобы не взвыть по-волчьи от ненависти и отчаяния.

Внезапно в полную силу заработала артиллерия: огненные кометы одна за другой рванулись из установок залпового огня «Град» и «Ураган», гулко били «Гиацинты», «Акации» и «Гвоздики». Наряду с этим современным «цветником» торопливо поплевывали старые пушчонки «зеленых». Химики, отцепив зенитки от брони современных монстров, привели их к нормальному бою и звонко лупили по какой-то пограничной горке, поражая цели, ведомые только Аллаху да майору Пацукову — легенда продолжала существовать до последнего.

Капитан Петренко вместе с командиром джелалабадского десантно-штурмового батальона согласовали маршрут движения и способы взаимодействия. Джелалабадцы подбирались к Захирхейлю поближе, чтобы связать «духов» интенсивным огнем. Под их прикрытием к кишлаку, в окружении Дыниных бронетранспортеров, Нар-Баркаш приближался на расстояние в полтора километра. После нанесения удара джелалабадские десантники окружали руины кишлака, а «союзные балбесы» Дыни под контролем Петренко собирали «образцы» для московских НИИ.

А уже через минуту, злой и полный решимости, Шекор-туран трясся на броне раритетного бронетранспортера, еле-еле поспевая за «бээмпэшками» проворных джелалабадцев. «Буратино», уже без брезентов и маскировочных сеток, похожий на монстра из фильма ужасов, пылил в середине этой колонны.

Захирхейль встретил огнем из ДШК и минометов, и десантники из Джелалабада нырнули в броню своих БМП, следуя примеру «балбесов». Привычные к боям в местных условиях, они быстро и деловито окружили кишлак полукольцом, сковав противника огнем, не приближаясь к нему на гранатометный выстрел. Нар-Баркаш, по-прежнему в окружении бронетранспортеров, выполз на холм, с которого кишлак находился в прямой видимости.

Шекор-туран наблюдал в бинокль за происходящим. В этот миг он не испытывал ни жалости, ни сожаления — будь он проклят, этот Захирхейль, варварское средневековое гнездо, где приняли жестокую смерть Кречет и Оксана! Между тем «духи» сообразили, что неведомый гусеничный монстр, появившийся на холме, представляет для них смертельную опасность, и сосредоточили на нем весь огонь крупнокалиберных пулеметов и минометов.

В эфире он слышал, как энергично и толково командует «химический» майор Кузьменко, находившийся на Дынином «дредноуте» рядом с «Буратино». Огонь со стороны кишлака набирал силу, но вот Нар-Баркаш довернул базой, затем приподнялся пакет направляющих и…

Апокалиптический гром ударил по барабанным перепонкам — две дюжины «змеев-горынычей» стремительно покинули пакетник. Тяжелые ракеты летели по настильной траектории — их полет наблюдался даже невооруженным глазом. Туча пыли и дыма скрыла «Буратино», а тем временем выводок «Мальвин» продолжил свой смертельный лёт. Моджахеды при виде этого кошмара посыпались из-за дувалов, словно тараканы из-под плинтуса, пытаясь укрыться в глубине кишлака. Однако бегство уже никого не могло спасти — Захирхейль обрекли заранее. Чудовищной силы разрывы заставили содрогнуться почву, бронетранспортеры закачались, а бело-оранжевые огненные купола накрыли населенный пункт, вспыхнувший одновременно со всех сторон, — начинался так называемый «ландшафтный пожар»…

Захирхейль догорал, но был уничтожен не полностью — на его восточной окраине каким-то чудом уцелели не то два, не то три дома. Все остальное напоминало лунный пейзаж. «Союзные балбесы», несмотря на свое допотопное снаряжение и ядовитые шуточки джелалабадцев, молча развернулись в цепь и по команде Хантера двинулись прочесывать руины. Дыня шел на левом фланге, правый взял на себя лейтенант Борисов, а Шекор-туран вместе с замполитом Данилой-Мастером шагал в центре боевого порядка. Прочесывание решили начать с уцелевших домов, которые, однако, никто тщательно не проверил, полагаясь на убийственных «Мальвин» — судя по силе взрывов, те выполнили свою работу надлежащим образом. Правый и левый фланги уже начали паковать «образцы» в пластиковые мешки, но в центре пока было пусто.

— С чего бы это на флангах «улов» такой? — заметил замполит роты. — А у нас — ниче…

Он не успел закончить фразу, как его с огромной силой толкнуло вперед и швырнуло на землю. Невдалеке громыхнул выстрел — какой-то совершенно необычный, словно одним движением разодрали толстый брезент. Стремительно обернувшись, Шекор-туран успел заметить стрелка — позади них, метрах в десяти, сидела на земле та самая девушка, которую они видели в Асаве, и все в том же брачном наряде. Не справившись с отдачей карамультука — старинного фитильного мушкета, — она упала, выпустив из рук оружие, из которого стреляла в шурави.

Девушка погибла мгновенно — десантники действовали автоматически, даже не задумываясь, в кого стреляют. Сработали рефлексы, не раз выручавшие в боевой обстановке. В точности так, как учил Александра дед-фронтовик: «Сначала стреляй, потом думай, иначе — ты покойник!»

Капитан стремглав бросился к старшему лейтенанту, глухо стонавшему на земле.

— Фельдшера сюда! — заорал он, склоняясь над раненым и пытаясь понять, куда угодила пуля.

Это оказалось непросто, и только когда подоспел Стаканчик, выяснилось такое, от чего оба на мгновение утратили дар речи. Данилу-Мастера ранили… здоровенным гвоздем-«двухсоткой»! Очевидно, пуль под рукой не оказалось, и обезумевшая девушка зарядила мушкет гвоздем. Пробив шинель и портупею, гвоздь глубоко вошел в спину замполита роты, ржавая шляпка отчетливо выделялась на новенькой коже портупейного ремешка.

Хуже было другое — острие гвоздя, очевидно, пробило правое легкое. Раненый хрипел, брызгая кровью, и Хантеру с фельдшером пришлось перевернуть его лицом вниз, чтобы не захлебнулся. Стаканчик шустро ввел промедол, и раненому полегчало, он по-прежнему оставался в сознании.

— Виталий! — увещевал Данилова Хантер. — Надо потерпеть еще чуток, вертолеты уже в воздухе… — Это была чистая правда, хотя летели они не за «трехсотым», а за содержимым пластиковых мешков. — Переправим в госпиталь, а там моя Афродита тебя живо на ноги поставит! Больно? — спросил он, чтобы тот не молчал.