Книга НЧЧК. Теория Заговора - Яна Горшкова

Глава 16Столица.14 июля – 21 сентября

Возвращаться – плохая примета. Тем паче на пепелище… всего. По ощущениям здорово похоже на тычок дровским шокером в солнечное сплетение.

В квартиру напротив вселился новый жилец – молодой паренек-гоблин, присланный по распределению, и какой-то умник не придумал ничего лучше, чем перетащить коробки с вещами Нолвэндэ на территорию Эрина. Вместе с засохшим букетиком ирисов. Именно он, этот несчастный цветочный труп, стал первым, что увидел ап-Телемнар, зайдя к себе в дом. Поэтому эльф, несколько минут обреченно посозерцав столь яркий и недвусмысленный символ, развернулся и сразу же отправился на работу. Да как ушел, так и вернулся, но только через три дня, когда ему стало не до блужданий тропами скорбных аллегорий погубленной любви.

Мудрое руководство вывалило на новоиспеченного майора такое количество работы, что о разбитом сердце он забыл уже по истечении первых суток трудового подвига, как, собственно, и о прочих внутренних органах. На дворе стояло лето, энчечекисты отправлялись в тарифные отпуска, а преступный магический элемент не дремал. Кому-то же надо было оставаться на страже Закона и Порядка, кому, как не нашему несгибаемому борцу с вампирами, оборотнями и магами-рецидивистами. Кому-кому? Майору ап-Телемнару, естественно. Ытхан тут же назначил эльфа исполняющим обязанности начальника следственного отдела, одновременно вкатив строгий выговор с лишением квартальной премии за либрусека и нарушение всех мыслимых инструкций.

За валом работы Эринрандиру было без разницы – выговор, казнь через повешение или публичная порка. Страшно сказать, но даже обмыть новые погоны он смог только ближе к концу августа, когда сотрудники стали возвращаться с морей и курортов, а работы стало чуть-чуть меньше. Домой ап-Телемнар приходил редко, только, чтобы помыться и поспать хотя бы пять часов кряду – уже дремлющим залезал под ледяной душ и потом падал без сил на диван. Обычно сонный и ленивый в это время года Распадок, словно по воле неведомого злонамеренного недоброжелателя, превратился в нескончаемый источник магических правонарушений. Тут помимо воли призадумаешься над сакраментальным вопросом об осторожности при разорении осиного гнезда. После грандиозной облавы на либрусека и сопровождающих её следственных действий в среде магической преступности освободилось немало вакансий, которые поспешили занять жадные и нахрапистые новички. На место отловленных акул приплыли мелкие зубастые рыбешки и стали драться за место под солнцем. Оживились даже рыжие ведьмы-попаданки, которые со времен падения Мэйны-Индульгенции вели себя тише воды, ниже травы. Опять в окрестностях Распадка стали встречаться плотоядные черные кони, а в парикмахерских снова наметился подозрительный дефицит рыжей краски.

Впрочем, имелись и положительные моменты. Например, новая уборщица, взятая вместо Желудьковской. Тоже, кстати, дриада, но почему-то её не выводил из равновесия вид переполненной окурками пепельницы и не бесила каждая соринка на ковровом покрытии.

Бурный и страстный роман с Дзиром поразительным образом избавил Тавариль Силтиндириэн от непродуктивного трепета ресницами, рыданий и смущений. Из объятий Темного эльфа Тави выскальзывала с каждым днем все толковее, рассудительнее и расторопнее, превратившись из обузы в ценного работника. А то, что побочным эффектом Дзирова влияния на стажерку стал террариум с парочкой восьминогих любимчиков дроу, прописавшихся в кабинете, Эрина не слишком волновало. Ведь Тави в равной мере заботилась и о милых мяконьких паучках, и о смертельно усталом, вечно забывающем нормально поесть начальнике. Проявляя неженскую, какую-то подозрительно темноэльфийскую настойчивость, стажерка насильно вытряхивала Эрина из кресла, выдирала из его рук ручку и бумагу и пинками гнала в столовую на завтрак, обед и ужин.

Кто бы и что ни говорил, и как бы соратники не относились к Эринрандиру, когда стало ясно, что Нолвэндэ не вернется, коллеги проявили к ап-Телемнару максимум сочувствия и деликатности. Даже Маки сын Вуки не стал язвить и насмехаться. По неофициальной версии эльф все полтора года был безответно влюблен в свою неприступную напарницу, что с остроухими товарищами приключается часто и густо. Теперь вот молча страдает, и ничего с этим поделать нельзя. Не повезло нашему ап-Телемнарчику, жалко его.

Самому себя Эрину жалеть было попросту некогда, ему даже (о ужас!) не хватало времени посетить гостеприимную «Рюмашку» и напиться с горя. Как только в его взоре появлялась некая меланхолическая задумчивость с намеком на тщательно сокрытую грусть, следовал вызов от Ытхана на ковер с непременным разносом, упреками в бездеятельности и вручением материалов по новому делу, которое надо было раскрыть еще вчера, а лучше позавчера.

Оказалось, что руководить другими гораздо сложнее, чем делать все самому. Опять же ответственность и целая куча сопутствующих проблем, которые надо решать без подсказок Ытхана Нахыровича и товарища Шрака. Короче, майор ап-Телемнар так самозабвенно горел на рабочем месте, что очень скоро начальству пришлось обращаться к мерам экстренной противопожарной безопасности – устраивать пьянку в честь Эриновых столь долгожданных погон.

Начали, как водится, после очередного ПДПС с коньячка в кабинете Ытхана под четвертушку лимончика, занюхивая свежей типографской краской нового издания АмУК. Потом присоединился Дзир с бутылкой «Ментолового Мензоберранзана». От доброго патологоанатома Роина на общий стол попала литровая банка с медицинским спиртом, Леготар принес коллекционный коньяк, а единственная дама – Юслагюлшаха тут же намешала из всех напитков потрясающих коктейлей. Виновника торжества угощали наперебой, и надо ли удивляться, что утром тот пришел в себя на кухне у любовницы товарища Шрака в одних джинсах, но заботливо укутанным в махровую простыню. Промежуток между любимым тостом коллеги Леготара «За умеренность в излишествах» и тяжким пробуждением целиком и полностью истерся в эльфийской памяти, чего раньше не случалось никогда. В ответ на резонный вопрос «Что было вчера?», соратники грустно улыбались и уверяли, что кто-кто, а Эринрандир ап-Телемнар показал себя стойким и закаленным борцом с зеленым змием, победив алкогольного гада с разгромным счетом.

– Леготар, ну ты-то хоть скажешь, что я такого учинил? – взмолился измученный сомнениями майор, когда на следующий день начальник внутренней тюрьмы отпаивал друга и коллегу крепчайшей харадикой. – Неужели наболтал лишнего?

– Наоборот, – заверил его бывший специальный агент. – Ты был лаконичен. После третьей рюмки дровской сине-зеленой пакости сказал, что тебя замучила жажда и выдул втрое больше, чем когда-либо прежде. Юсла, например, очень испугалась. Еле-еле успокоили девушку. Пришлось отпаивать её чистым спиртом.

– А я больше ничего… хм… такого… провокационного не сказал?

– Нет, – совершенно невозмутимо заверил Эрина Леготар. – Но лучше бы сказал. А то ты пил так, что смотреть было страшно. Совершенно молча.

– Без закуски? – подозрительно уточнил ап-Телемнар.

– Практически.

Среди многоопытных соратников Эринрандира по борьбе с нежитью и мажеством такое поведение считалось нехорошим симптомчиком, говорящим о тяжкой душевной травме, и так как разбитое сердце майора вполне подходило под определение «душевной травмы», коллеги не на шутку встревожились. Особенно когда ап-Телемнар, вместо закономерного запоя и загула, снова ударился в работу.