Книга Вне закона - Овидий Горчаков

5

Самарин одолжил бричку у комиссара бажуковской группы и помчался с врио начштаба и Кухарченко на розыски пропавшего без вести начальника штаба. Кухарченко указал место засады, но тела Иванова там не оказалось. Тогда Кухарченко махнул рукой на поиски («Он мне и живой не очень-то нужен был!») и заехал на хутор к знакомому пасечнику, где единолично слопал почти кринку меда. Пока Самарин безуспешно пытался напасть на след таинственно исчезнувшего Иванова, Кухарченко всласть выспался. Поднявшись, он приказал Жарикову обстрелять из миномета полицаев в соседней Бахани и поехал докладывать Самсонову, что немцы, по-видимому, увезли труп Иванова.

…Я нашел Самарина за лагерем, на берегу Ухлясти. Он стоял, попыхивая цигаркой, задумчиво глядя на отраженное в воде закатное небо, на опрокинутый силуэт леса, на бережок с незабудками и плакучими ивами.

– Я по Иванову не собираюсь слезы лить, – сказал он. – Только баклуши бил да лясы точил. Самсонов однажды сказал об Иванове: власть что мед – лакомятся им и медведи и мухи, только мухи дохнут от жадности, попав в мед. Нет, не нравится мне эта засада – опять убийство, а убийцы нет. Полевой только что сообщил мне: Кухарченко час назад подарил – или на хранение передал – брату своей Женьки, тому, что в Ветринском отряде, часы-браслет, планшетку и чешский пистолет Иванова. А «беби-браунинг» Женьке подарил. Когда же успел он все это снять с Иванова?! Что это? Жадность или уверенность в собственной безнаказанности? Ребята волнуются. В Пчельне, в доме покойного Кузенкова, я видел радиста – он сам не свой – и Васю Бокова. Оба рыщут там – почуяли, видать, недоброе.

В речке плеснула рыбешка, по воде, вспыхивая, пошли медленные круги. На темном, суровом лице Самарина поплыли светлые блики.

– А вот отгадай-ка, Витя, такую загадку, – медленно проговорил, сузив глаза, Самарин. – Когда человек отказывается выполнить преступный приказ, он поступает правильно. Но правильно ли делает, когда другому дают этот приказ и он выполняет его, а я молчу, умываю руки, здоровье берегу? Вот приходится загадками говорить. Как говорится, сказал бы словечко, да волк недалечко. Подумай, Витя, над этой загадкой. И над хорошей русской пословицей поразмысли: береги честь смолоду, а здоровье к старости.

Эту пословицу, вспомнилось, я уже однажды слышал. От комиссара Полевого. Она прозвучала сейчас как серьезное напоминание и как пароль.

Самарин внимательно огляделся, прислушался.

– Слушай, Витя! – сказал он взволнованно, совсем тихо. – Иванов знал много тайн Самсонова, но одна из них самая главная. Теперь ее знают только два человека – Самсонов и я. Придет время, и эту тайну надо будет раскрыть там, на Большой земле. Запоминай каждое слово! Это дело большой политики, самой важной стратегии…

Я посмотрел на него недоверчиво. С кухни пахло жареным луком, в двух шагах от меня сидела на берегу, сонно раздувая щеки, большая лягушка, а Самарин говорит мне о какой-то важной тайне.

– Весь июнь месяц, – продолжал Самарин, – Богомаз собирал жизненно важные для нас, для Большой земли разведданные. Он скоро понял – немцы готовят новое наступление не на Москву, не на западном направлении, а на юге! Понимаешь? А Самсонов знал, что наше Верховное Главнокомандование ждет немецкого наступления именно на Москву! Потому его группу и заслали в тыл нового наступления немцев. А Иванов – Суворов, контролируя радио граммы, увидел, чт о Самсонов подтасовывает факты, скрывает подготовку наступления на юге.

– Так это же страшное вредительство! – Мне вспомнилось, что об этой тайне Самсонова говорил и Саша Покатило.

– Так подумал и Иванов, сказал Богомазу. Вдвоем они набросились на Самсонова, потребовали объяснения. Самсонов стал им рассказывать о том, как Сталина застала врасплох война. Это Самсонову его брат, полковник НКВД, рассказал. Сталина много раз предупреждала наша разведка – Гитлер готовится развязать войну против России. Но Сталин верил только в то, во что хотел верить, и беспощадно наказывал тех разведчиков и дипломатов, чьи донесения опрокидывали его неверные схемы. Потому Самсонов и посылал в Москву неполную ложную информацию. «Мы ничего не изменим, – заявил он, – только погубим самих себя!» И Иванов согласился с ним. А потом началось наступление немцев на юге!..

Самарин еще что-то говорил, но я плохо понимал его – голова пошла кругом. Потом он круто повернулся и ушел в лагерь, а я стоял, пока забытая самокрутка не обожгла мне пальцы…

6

В лагере я разыскал Студеникина. Еще вчера я видел его веселым, смеющимся, розовощеким. И вот он стоит передо мной осунувшийся, унылый и упорно избегает моего взгляда. Я крепко схватил его за руку, потащил за собой в кусты:

– Ты где, Иван, был? – В круглых глазах его вспыхнул испуг. – Тебя Самсонов искал.

– Сам Самсонов? На речку ходил… прогуляться.

– Врешь! Я знаю, куда ты ходил!

– Никуда я не ходил, радиограмму тут одну зашифровывал. – Студеникин вырвал руку. – На, читай! Агентурные данные о бое Баженова. Он немного вроде преувеличил сгоряча, да это ничего, дело обычное, а вообще здорово! Двое против двадцати шести!

Я пробежал глазами по мятому листку: «Пулеметчик Баженов сразился с немецким отрядом из сорока человек и вышел победителем. На поле боя остались 1 убитый офицер, 15 убитых и 10 тяжело раненных солдат. Увезено на машине в Пропойск 6 раненых…»

– Зачем преувеличил? Баженов не так рассказывал.

– Самсонов приказал округлить, – бесхитростно ответил радист.

Ого! «Приказом по бригаде начальником штаба назначил Ефимова, начальником разведки – Морозова».

– Здесь ничего не сказано о том, – заметил я, – что из-за суматохи вокруг убийства Иванова немцам удалось забрать раненых и трупы все.

– Да-да, – подтвердил Студеникин, увлекая меня все дальше от разговора об Иванове. – Примчались с двумя бронемашинами, крупный отряд фельджандармов…

– Ты мне, Иван, зубы не заговаривай. Ты ходил к Пчельне искать Иванова. Ты не нашел его, и ты знаешь, что с ним случилось!

– Молчи, ненормальный! Я ничего не знаю! – Студеникин приблизил вдруг лицо, зашептал: – В Пчельне слыхали короткую автоматную очередь! Потом прошло минут десять, и мотор мотоцикла снова заработал – и пропал…

– Что ты теперь скажешь Москве? Москве что скажешь?

– Не знаю. Отстань, смола!

– Иванов – Суворов понял, что Самсонов без рации нуль, стал спекулировать рацией. Шантажировал его – вспомни Кузенкова… Иванова убил Кухарченко по приказу Самсонова.

– Это не доказано!

– Доказано. Самарин видел у Кухарченко планшетку, часы и пистолет Иванова! Если ты не сообщишь об этом деле, тебе несдобровать! Теперь никакие увертки и отговорки – «наше дело телячье», «не нашего ума дело» – тебе не помогут.

– Не это сейчас важно, – возразил, бегая глазами, Студеникин. – По секрету скажу тебе: скоро немцы возьмутся за нас всерьез. Самарин получил ценные сведения в Могилеве: недавно в Минске состоялось совещание начальников «особых учреждений» по борьбе с партизанами. Был там и наш СС-штурмбанфюрер Рихтер. Нажаловался, подлец, на нас. На совещании стало известно, – Студеникин глянул на другой лист радиограммы, – что управление полевой полиции при главном командовании сухопутных войск в своем докладе от тридцать первого июля этого года отметило район к югу от Могилева – наш район – среди семнадцати особо угрожаемых районов в тылу группы армий «Центр»!.. Понял? А ты мне Ивановым голову морочишь!..