Книга Тощие ножки и не только - Том Роббинс

Преподобный Бадди Винклер уставился на нее, качая головой, словно он был не он, а учитель арифметики, который с горечью понимает, что у его учеников на уме одни шалости, а отнюдь не деление в столбик.

Появился официант. Пэтси и Бадди Винклер заказали себе по порции шиш-тавука с огурцами.

– Небось скажешь, что в этом вашем ресторане готовят вкуснее, – заметил Бадди, когда им принесли тарелки.

– Сказать по правде, нет, – честно призналась Пэтси. – Там у них это по вкусу скорее напоминает керосин.

– Да и как вообще еда может иметь приличный вкус в таком заведении? Там, где танцует эта полуголая девка.

– Тебе известно про Саломею?

– Да об этой потаскушке всему городу известно. Ты представляешь? Назвать себя в честь второй по счету злодейки во всем Писании? Что это, как не намеренное оскорбление в адрес Иоанна Крестителя? И не будь я уверен, что конец света близок, весь этот разврат вокруг нас по меньшей мере испортил бы мне аппетит.

– Выходит, он сейчас притаился вон там за углом? Верно я говорю, Бад?

– Ох, Пэтси! Ну как ты не можешь понять, что все на редкость точно сбывается? – С этими словами он постучал деревянным шампуром по столу (в этом ближневосточном ресторане не было никаких бамбуковых ковриков) – тук-тук-тук. – Все пророчества и предсказания, – тук-тук-тук, – сбываются, – тук-тук-тук, – одно за одним, – тук-тук-тук, – тютелька в тютельку.

Бадди наконец оставил шампур в покое.

– Разумеется, Кремль постарается, как ты сама понимаешь, всему помешать. Этот их новый режим с этой ихней – как ее там – гласностью беспрестанно талдычит о мире и разоружении, стараясь остудить страсти. Это понятно – Судный день русским ни к чему, они там все атеисты и потому будут гореть ярким пламенем. Вот они и ставят палки в колеса, пытаются замедлить процесс. Это они – да-да! – вечно пытаются нахимичить с расписанием Господа Бога. Именно поэтому я должен сделать то, что должен сделать. Вывести мир на правильный путь. Там, в Иерусалиме, народ ест огурцы на завтрак. На завтрак! Ты когда-нибудь…

– И ты затеял возню с Куполом на Скале?

– Тише! Больше ничего не скажу. Твоя дщерь у меня и так как гвоздь в боку. Ей нет доверия… Нам ничего не остается, как горько оплакивать, в какие греховные мысли и деяния завлекла ее эта Иезавелиевская коробка с красками. Нам ничего не остается, как…

– Послушай, давай лучше сменим тему разговора, а не то он уже сидит у меня в печенках. И вообще я не позволю, чтобы при мне кто-то пытался вывалять в грязи мою дочь. Даже ты.

– Ох, Пэтси…

Обед закончился в гробовом молчании. Пока они ждали, когда им принесут счет, Бадди сказал:

– Я хочу, чтобы ты знала одну вещь. Я по-настоящему благодарен Верлину за то, что он вспомнил в завещании мою миссию.

– Я смотрю, Бад, эта твоя миссия не испытывает недостатка в денежных средствах.

– Армагеддон дешевым не бывает.

– Признайся мне честно: что, если твой безумный план сработает, если тебе удастся разнести в мелкие кусочки эту твою арабскую балбышку, устроить там катавасию, не сравнимую с той, что сейчас там творится, – а Мессия возьмет и не придет?

Бад ответил не сразу. Сначала он при помощи деревянного шампура попытался выковырять из своих золотых зубов микрочип зеленого перца, а затем произнес:

– Боюсь, что тогда мне придется вмешаться и взять на себя роль Мессии.

Пэтси посмотрела на него с таким неподдельным изумлением, что Бад инстинктивно провел ладонью по лунному ландшафту своей физиономии.

– Не беспокойся, – произнес он. – Пророчества, как правило, сбываются. А если нет, то эта жизнь ничего не значит и никогда не значила.

Он схватил блюдце с баба-ганугом и поднес его так близко к ее глазам, что Пэтси ничего не оставалось, как лицезреть древнюю цивилизацию, поглощенную пучиной вязкой массы.

* * *

Тем же вечером, примерно в то самое время, когда Пэтси рассказывала Эллен Черри о том, что планы Дядюшки Бада, по всей видимости, идут гораздо дальше, чем они о том догадывались (А я-то думала, что для него самое главное – попасть на телевидение!), – примерно в то самое, время, когда преподобный укладывал на дно чемодана пуленепробиваемый жилет, раздался стук в дверь. За ней стояли два приличного вида человека. Одного из них Бад узнал сразу – это был тот самый тип, что втянул его в сомнительный разговор в тот вечер, когда случился пожар в соборе Святого Патрика. Вежливо улыбнувшись, незваные гости предъявили пластиковые удостоверения, подтверждавшие их принадлежность к ЦРУ. Сначала они попросили его предъявить водительские права, затем загранпаспорт и авиабилет до Иерусалима. Водительские права ему вернули, паспорт изъяли, а билет порвали в мелкие клочья.

– Мы будем весьма признательны, если вы пройдете вместе с нами, – сказал тот, что был ему знаком.

– Послушайте, братцы! У меня здесь, в Нью-Йорке, немерено лучших адвокатов-евреев. После того, как они затаскают вас по судам и попортят вам кровушку, вы еще пожалеете, что ввязались в это дело. Сидели бы вы лучше дома и смотрели по ящику детективы.

И он потянулся к телефону, однако в тот же момент чьи-то пальцы взяли его руку в железные тиски, и она застыла на полпути в воздухе.

– Вряд ли вам захочется обсуждать это дело с вашими адвокатами, уж поверьте мне. Подождите пару часов, и вы поймете почему. А теперь надевайте пальто. Нам надо успеть на самолет.

Лишь только когда внизу, освещенный морем прожекторов, замаячил монумент Вашингтону, Бадди понял, куда, собственно, они летят. (Их самолет с эмблемой одной из центральных газет вылетел с военного аэродрома в Нью-Джерси.) Через несколько минут они пошли на снижение и, перелетев через Потомак, сели.

На взлетно-посадочной полосе их поджидал длинный черный лимузин – в темноте Бадди поначалу даже принял его за тень.

– То-то шикарное похищение вы мне устроили! – пробормотал он.

В течение всего полета он хранил молчание. Оказалось, что в машине уже сидит один пассажир, одетый в спортивный костюм, или, чтобы уже быть до конца точными, в машине сидел некий джентльмен, одетый в серо-синий спортивный костюм от Гуччи. Сидел и потягивал из банки пиво.

Как только глаза Бада привыкли к тусклому освещению, он тотчас узнал мальчишеские черты второго лица в государстве – вице-президента США.

– Не желаете ли пивка, мистер Винклер? – спросил вице-през.

– Обычно я не употребляю алкоголь. Но уж так и быть, спасибо, сэр, не откажусь.

Один из агентов, что вместе с ними занял место на бескрайних просторах заднего сиденья, извлек из встроенного холодильника еще одну банку с пивом и потянул за кольцо. Бадди сделал долгий, судорожный глоток.

– Великолепный вкус, – сказал он.

– Да, пьется легко, – согласился вице-през.