Книга Рыцарь света - Симона Вилар

Генрих поднялся, подошел к камину и попытался заглянуть через колпак вытяжки. Итак, как ему пояснил рыжий Рис, сюда он и пролез по подсказке Артура. Эти двое — отчаянные парни. И хорошие друзья. Да и эта аббатиса… Проделать такой путь и после этого вести толковый разговор, рассказать обо всем… Потом, когда Генрих вызвал монаха и валлийца и стал расспрашивать их, она наконец расслабилась, стала просто засыпать, и Генрих велел проводить ее в странноприимный дом в аббатстве Малмсбери. Позже отправил туда и приятелей Артура, но Рису перед этим насыпал в каску две жмени серебра. Пусть у Генриха сейчас не так уж много звонкой монеты, но надо же было наградить парня. Странного какого-то парня. Генриха даже передернуло при воспоминании, как тот кланялся, когда выходил, — то ли кланялся, то ли реверансы отпускал, будто позабыв, как надлежит держаться мужчине.

Но сейчас Генриху уже было не до них. Он в последний раз обдумывал, как поступить с Артуром. То, что это его брат, подтвердила и аббатиса. Она многое знала, но почему-то не вызвала у Генриха опасений: он был убежден, что такая, как она, будет все скрывать и в дальнейшем. А вот должен ли он сам скрывать все от Артура? Это зависит от их разговора. Можно, конечно, отложить и на потом, но… Генрих даже самому себе не мог признаться, что хочет поговорить с братом. Старшим братом. И, несмотря на то что уже настала ночь, Генрих велел привести к нему пленника.

Когда в дверь постучали, он понял, что волнуется. Это его рассердило, и Артура он встретил не больно-то любезно:

— Еще и скалишься? Тебе что, улыбку гвоздями к лицу прибили?

— Но ведь вы не отдавали такого приказа палачам? А они больше бездельничали да болтали о какой-то пегой лошадке, нежели занимались мной. Однако вам, похоже, нравится, как я выгляжу. Глаз не можете отвести.

Генрих действительно смотрел на Артура каким-то особенно внимательным взглядом. Этот парень внешне совсем не схож с ним, значит, никто ничего не заподозрит.

Генрих указал в сторону накрытого стола.

— Угощайся.

Ему было приятно, что изголодавшийся Артур, прежде чем начал есть, сначала вымыл руки в тазу с водой, тщательно вытер их полотенцем. Да, этот пройдоха и раньше всегда был чистюлей. И Генрих не сомневался, что едва он поймет, что свободен, то перво-наперво поспешит избавиться от грязной, порванной одежды. Генрих вдруг вспомнил, как Артур ухаживал за ним в походе, как всегда был под рукой в трудный момент. Старший брат. И он почти с умилением смотрел, как Артур сдерживает голод, чтобы не хватать со стола все подряд.

— Ты будешь и в дальнейшем служить мне?

Артур замер, потом стал усиленно пережевывать ломоть пирога. Запил из кубка.

— Это в благодарность, что вы меня накормили?

— В благодарность за то, что я верну тебе земли твоего отца. У меня тут была одна славная дама, твоя тетушка, и она объяснила, как важно, чтобы ты владел этими манорами. Они ведь в приграничной земле? А когда я стану королем, когда придет мое время заняться Уэльсом, мне нужны будут верные люди в том краю.

Артур на миг застыл. Смотрел на Генриха поверх кубка.

— Далеко же вы заглядываете, милорд.

— Иначе не могу. Я ведь буду тут править.

Артур покачал головой.

— Да, за таким, как вы, люди пойдут. Вы, конечно, непредсказуемый малый, но вы мне нравитесь, Генрих.

И пойми тут, шутит он или говорит серьезно. И вдруг Генрих решил, как окончательно убедиться в преданности Артура, чтобы не осталось и тени сомнения.

— Слушай, парень, ты помнишь, как мы познакомились? Нет? Тогда объясни, что дает тебе право так непочтительно держаться со мной? Хотя ты ведь и перед Херефордом не особенно склонял голову, несмотря на то что он твой благодетель. Однако я знаю человека, перед которым ты держался почтительно. Мне об этом поведали твои друзья. И тот, перед кем ты не кичился своим нравом… Это саксонский лорд Эдгар, барон Гронвудский. Тебя ведь ранили в его замке?

Артур перестал есть. Его взгляд стал внимательным.

— Да, мне так говорили. Ха, а вы много узнали обо мне за это время, милорд. Даже не прибегая к услугам палачей.

Генрих откинулся на спинку кресла и взмахнул рукой, как будто что-то отметая. Ему не хотелось вспоминать о камере пыток. И он сказал:

— Артур, а ты знаешь, что вынудило такого гордеца, как ты, заискивать перед этим саксом? Ты хотел добиться его благосклонности, чтобы он согласился отдать тебе свою дочь. Красавицу Милдрэд. Вспоминаешь? У нее были глаза, как у феи, и серебристые локоны. Ты еще называл ее «кошечка моя».

Они продолжали смотреть друг на друга, даже не заметив, как в камине обрушились прогоревшие поленья и взметнулся сноп искр. Было так тихо, что можно было расслышать, как за дверьми сменилась стража: где-то за стеной, в переходе, один голос окликнул, другой ему ответил.

Генрих не сводил глаз с застывшего лица Артура.

— Ну что? Неужели не помнишь? Ты спас меня от разбойников в Динском лесу близ Эптонского аббатства, и мы поехали к ожидавшей тебя в чаще леди Милдрэд. Потом было наше утро на поляне угольщиков, потом поездка в Глочестер. Тогда ты еще непременно хотел получить рыцарский пояс, дабы быть ровней со своей леди. Чтобы иметь право просить ее руки.

— Аааа! — вдруг закричал Артур.

Закрыл руками лицо и несколько минут сидел так, бурно дыша, и даже как будто дрожал. Потом вдруг оттолкнулся от стола так, что перевернул скамейку, на которой сидел, вскочил, стоял покачиваясь, а лицо было такое… Такая боль в глазах…

Генрих поверил. Казалось, что его брата только что расколдовали.

И так уж случилось, что Генрих бросился к нему, обнял, прижал к груди, почувствовал, как тот крупно дрожит.

— Успокойся, успокойся, братишка.

Он сам не заметил, когда назвал его так. Просто Генрих был очень сильным, и хотя обычно свою силу применял для куда более существенных целей, в этот момент, видя, как рядом страдает человек, которого он любил, готов был поделиться ею. Готов был помочь.

Артур был ошеломлен. Воспоминания об их последней встрече с Милдрэд стали для него столь ясными, будто они расстались только вчера.

— Где она? — вымолвил он после мучительно долгой паузы. — Там ночью… У Гронвуда… Она успела уехать?

— Нет.

Генрих и впрямь делал Артуру неимоверно больно. Хотя нет, не Генрих. Это сделал кто-то другой. Ибо Артур понял, что та, которую он так любил, стала жертвой чудовища, ее честь погублена, и сама она… Генрих рассказал, что Милдрэд Гронвудская и поныне живет с Юстасом, что родила ему сына и даже настаивает, чтобы он развелся с принцессой Констанцией и женился на ней. Но Генриху это на руку, ибо, идя на поводу у своей настойчивой возлюбленной, Юстас потерял такого могущественного союзника, как Людовик Французский, и испортил отношения с Папой Адрианом.