Книга Голос Тайра. Жертва порока - Кристина Кандера

— Потому что в том месте, которое сектанты избрали своим логовом, стояла очень мощная защита. Ни одно поисковое заклинание не действовало. Кольцо тоже.

— Понятно, — кивнула я.

Лорд Прэтт приподнял вверх одну бровь. Нет, вот точно гад, явно знает, что я так не могу и теперь попросту издевается.

Он явно ожидал от меня еще каких-нибудь вопросов, но тут я решила его удивить. Все равно правды мне не расскажут, официальную версию я уже услышала, так что настаивать на продолжение этого бессмысленного разговора смысла не было. Я пыталась придумать, как бы так, ненавязчиво, перевести разговор в иной русло и расспросить Николаса о таинственном ордене и о том, зачем я этому самому ордену сдалась.

— И все же, вам не кажется, что это не честно, скрывать от меня истинное положение вещей? — начала издалека. — Смею вас напомнить, что это меня хотели в жертву принести, и это я лежала в центре пентаграммы.

Взгляд лорда Прэтт стал… нет, не мечтательным и даже не загадочным, но по тому как глаза его заблестели, я точно поняла, о чем он в этот самый момент вспомнил. Вот же… гад он! Самый настоящий!

— Лорд Прэтт! — воскликнула я возмущенно, потому что… Да потому что почувствовала, как начинаю краснеть. Нет, со всей этой стеснительностью срочно надо что-то делать. Я же теперь от смущения сгорю. — Мне кажется, что с вашей стороны просто мерзко вспоминать о том, что… как… обо… О том, что произошло в том подвале и… обо мне. — Запуталась в словах, еще больше смутилась и отвернулась. Сил смотреть на ехидно усмехающегося лорда не было никаких. Вот просто… стыдно было. — Это по меньшей мере, неприлично и безнравственно. Моя репутация пострадала и я была бы вам признательна, если бы этот инцидент был вами забыт. Навсегда.

— Боюсь, это не в моих силах, — произнес этот… этот… который лорд и менталист, и вообще, хам и охальник.

Я так и булькнула от возмущения. Едва воздухом не поперхнулась.

— Вы… да что вы себе позволяете!

— Ничего сверх того, что вы мне позволили позволить, — как-то совсем непонятно ответил лорд, а когда я удивленно на него взглянула, продолжил: — Вот уже несколько дней, аккурат с момента того самого судьбоносного для многих бала в ратуше, меня поздравляют с помолвкой.

Вот теперь я точно покраснела. И снова отвернулась в сторону. Мда, опять влипла.

— Лорд Прэтт…

— Мисс Рианна…

Говорить мы начали одновременно и одновременно же замолчали. И молчали минуту… потом еще одну и еще.

— Мисс Рианна, — сообразив, что я продолжать не тороплюсь, лорд Прэтт снова заговорил, — я не знаю, кто стал источников подобных слухов, — на этом моменте и бросила на него взгляд из-под ресниц, чтобы убедиться, что таки да, точно не знает. Ничего не поняла. Выглядел Николас собранным, серьезным и даже глаза его не искрились от сдерживаемого смеха. Не было в этом взгляде и насмешки. — Но признаю, что этот человек сделал мне одолжение.

Я непонимающе нахмурилась. Одолжение? Когда распустил слухи? О чем это все вообще? Нехорошее подозрение родилось где-то внутри.

Считается, что предчувствие — это прерогатива сердца, ну быть может души, не знаю точно, никогда не интересовалась этим вопросом. И интуиция как-то так заумно объясняется в книжках, вроде как за нее отвечает разум. Не знаю, как у всех, но у меня все нехорошие предчувствия всегда появляются в животе. Может, я неправильная какая?

Мерзкое чувство разрасталось. В желудке стало холодно, затем этот холод пополз выше, почти добрался до сердца. Кожа на руках покрылась пупырышками. Я подсознательно понимала, что последует дальше, но категорически не желала этого продолжения. Вот совершенно.

А потому:

— Зачем я нужна ордену? — выпалила первое, что пришло мне в голову. — Чего им от меня надо?

— Ордену? С чего вы взяли, — вывести лорда из равновесия мне точно не удалось. Или же он был готов к моим вопросам или… нет, вот про второе «или» мне даже думать не хотелось.

— Я все слышала. И точно знаю, что какой-то орден, к которому имеете отношение вы, мой дядя и мой погибший много лет назад отец, желает заполучить меня. Зачем?

Лорд усмехнулся. Сделал несколько шагов и остановился напротив окна, спиной ко мне. Замер там, глядя сквозь мутное от дождевых потеков стекло, молчал. Я же сгорала от любопытства. Кусала губы, сжимала кулаки, едва не подпрыгивала на диване. А Прэтт словно бы специально распалял мое любопытство своим загадочным молчанием, как будто просчитывал, когда, ну когда же я дойду до той крайности, откуда уже не будет возврата.

И я вдруг успокоилась. Просто поняла, что вот сейчас. В это самое мгновение я приблизилась к тому рубежу, перешагнув который навсегда изменю не только себя, но и свой внутренний мир. Знание, что так отчаянно пыталась получить сначала от дяди, теперь вот от Прэтта перевернет мою жизнь.

Нет, ничего не изменится вокруг. Я по-прежнему останусь все той же Рианной Сольер, и этот дом тоже не изменится, и «Голос», и столица, и лорд Прэтт останется по-прежнему лордом Прэттом. Все это будет на своих местах. Изменюсь я сама. Как только Николас продолжит говорить, я уже перестану быть прежней. Мне придется начинать новую жизнь, менять свое мировоззрение. Мне придется повзрослеть.

Именно в этот момент я поняла дядю Фила. Он так отчаянно пытался скрыть от меня правду, ради меня же самой. Он не желал, чтобы я менялась.

Теперь осталось понять, желаю ли этого я сама?

— Видите ли, Рианна, — он назвал меня по имени, без этого вежливо-отстраненного «мисс» и я вздрогнула. Вскинула голову, глядя в спину Николасу, закусила губу почти до крови, словно надеясь, что эта боль поможет мне принять решение. А оно все равно не принималось. — Филипп запретил мне говорить с вами на эту тему. Он настаивал на том, что вам незачем знать больше, чем уже известно. Не могу сказать, что это его решение пришлось мне по душе, но и нарушить слово, данное своему другу, я тоже не имею права.

— То есть, вы ничего мне не расскажете, — мой голос дрогнул, и вопрос этот я практически прошептала.

В душе у меня царила полнейшая неразбериха. Я не могла понять, рада ли я этому решению, или же наоборот, обижена на дядю, на Прэтта, на всех вокруг за то, что они позволяют себе решать за меня.

Даже не так. Я была рада, что все останется так, как было и в то же время, жутко злилась на то, что все опять решили за меня. Вот такая вот я противоречивая.

— Я не могу раскрыть этот секрет мисс Рианне Сольер, — Прэтт вдруг развернулся, сделал несколько шагов и замер рядом с тем самым креслом, в котором сидел всего пару минут назад. Улыбнулся мне одними губами — глаза его оставались совершенно серьезны, и я… не удержалась. Чуть приподняла голову и заглянула прямо в них. И утонула.

Вокруг меня была тьма. Живая, ласковая, пушистая, как шерстка котенка. Нежная, как лепестки розы. Она обнимала меня со всех сторон, осторожно, почти невесомо поглаживала по щеке, ласкалась ко мне. Она напоминала мне ночное летнее небо. Южное небо, по которому кто-то щедрый, целыми пригоршнями рассыпал блестки-звезды.