Книга Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман

– Только бы рожать никто не начал, по дороге… – озабоченно подумала Регина:

– Но я спрашивала, никого на больших сроках нет. Они через три недели в Харбине окажутся. В поезде едут врачи, помогут, если что… – Регина с мужем ночью улетала в Стокгольм, на самолете Скандинавских Авиалиний. Сугихара-сан собирался продолжать выдавать визы. Консул сказал, что останется здесь, пока Литва окончательно не войдет в состав СССР. Он ждал Наримуне на аэродроме, с вещами. Йошикуни, спокойно спал на заднем сиденье консульского лимузина. Регина думала о квартире, в Старом Городе Стокгольма, о том, что надо найти няне Йошикуни нового работодателя, об учебниках японского языка, и о хорошем докторе. Она хотела сказать мужу обо всем в Швеции:

– Быстро… – Регина все еще улыбалась, – я не думала, что так быстро бывает. Интересно, – она легонько прикоснулась к плоскому животу, – ты мальчик, или девочка? – Наримуне сказал жене, что из Стокгольма отправится в Париж. Регина вздохнула:

– Спасибо тебе, милый мой. Ты осторожнее… – граф хмыкнул:

– Я дипломат, союзного Германии государства. Никто меня не тронет. Адрес, в Сен-Жермен-де-Пре, у меня есть. Найду твою сестру, тетю Жанну, поставлю визы… – муж помахал перед ее носом личной печатью, – и привезу их в Стокгольм. Пусть они остаются в Швеции, даже когда мы уедем. Страна нейтральна. И, может быть, мне удастся узнать, что с кузеном Мишелем случилось, с Теодором… – когда Аарон пришел в себя, Наримуне пообещал, что из Стокгольма пошлет телеграмму в Америку, отцу рава Горовица.

– Пока ты до Харбина доберешься, время пройдет… – сварливо заметил граф, – это твой отец. Не надо, чтобы он волновался. Я сообщу, что ты в безопасности, напишу о Регине и мадемуазель Аржан. Езжай спокойно… – он, осторожно, обнял кузена. Аарон охнул.

Наримуне, сначала, не хотел пугать жену, показывая ей рава Горовица. Увидев кузена на полу эмки, в укромной роще, рядом с окружной дорогой, граф побледнел. Комбриг, молча, помог перетащить Аарона в лимузин консульства. Граф сам сел за руль. Воронов пожал ему руку:

– Спасибо. Я кое-что… – комбриг, не закончив, хлопнул дверью машины. Наримуне проводил взглядом советские номера:

– Максим позаботится, чтобы с ним все было в порядке. Настолько, насколько это возможно… – Аарон что-то тихо простонал. Наримуне спохватился: «Сейчас поедем домой. Потерпи, пожалуйста».

Регина ждала мужа в передней консульской квартиры. Мальчик спал, после обеда. Увидев Наримуне и Сугихара-сан, она, даже немного пошатнулась. Они, вдвоем, поставили носилки на персидский ковер. Регина, сняв жакет, решительно засучила рукава блузки:

– Я умею оказывать первую помощь, у меня есть сертификат латвийского Красного Креста. Ты звони врачу, – распорядилась она, опускаясь на колени. Врач наложил тугую повязку на ребра, загипсовал сломанные пальцы, выписал примочку и мазь для синяков. Он велел раву Горовицу, ближайшие два дня, провести в постели. Наримуне за ним ухаживал. Аарон, придя в себя, попросил:

– Не надо, чтобы Регина это делала. Я не кровный родственник. Она женщина, неудобно… – рав Горовиц не помнил человека, который его допрашивал. Аарон сморщил высокий лоб:

– Голубоглазый офицер, он мне не представлялся. Наримуне… – Аарон подался вперед, – как вам удалось, это тюрьма… – граф, строго, сказал:

– Лежи, пожалуйста. Удалось и удалось… – он посмотрел на часы:

– Максим придет, попрощаться. На вокзал его не пустят… – Регина держала саквояж рава Горовица. Наримуне вел кузена под руку. Врач попросил Аарона в поезде, в ближайшую неделю, по возможности не вставать, и выходить только в уборную.

– Почитаешь Талмуд, – сказала Регина, – ешива книги вывозит. Они в Харбине собираются заниматься… – кузен пошевелил, распухшими губами: «Я к ним присоединюсь».

– Сядешь на корабль и отправишься в Сан-Франциско, – отрезала Регина:

– Я напишу, из Стокгольма, из Японии. Слушай, что в саквояже лежит… – Аарон слушал о провизии и советских деньгах. Он вспоминал веселый голос Волка. Кузен появился с бутылкой шампанского: – «Французские деликатесы» закрылись, – объяснил Волк, – товар по дешевке распродавали. Тебе я водки взял… – он подмигнул Аарону, – водку можно, я знаю… – Аарон выпил половину маленького стаканчика, Волк подлил ему:

– Как говорится, по нынешним временам, каждый порядочный человек должен посидеть в тюрьме… – Максим рассмеялся: «Я сидел, твоя очередь пришла».

Аарон выпил еще, чувствуя блаженную, сладкую усталость:

– Питер тоже сидел, – успел подумать он, засыпая, – а у меня это второй раз, если Берлин считать… – Регина готовила обед, малыш возился на качелях. Максим и Наримуне вышли на террасу, с кофе. Волк принес раву Горовицу саквояж, с вещами:

– Мы одного роста, – отмахнулся Максим, – я только в плечах шире. В квартире появляться нельзя, мало ли что. Там, наверное, и не осталось ничего, после обыска… – он оглянулся на окна спальни:

– К Уралу он в себя придет. Я о комбриге позабочусь… – Волк вытянул длинные ноги, – устрою ему незабываемое время в Каунасе… – Волк взял такси до аэродрома, заметив:

– В подобных местах все кишит работниками НКВД. Вы улетаете, а я остаюсь… – поняв, что Аарон не помнит своего следователя, Волк, облегченно, выдохнул:

– И не надо. Очень надеюсь, что ни я, ни все остальные с братьями Вороновыми больше никогда не встретимся. После моего застолья с товарищем майором, конечно… – офицер НКВД долго рассматривал рава Горовица, глядя на следы синяков, на запухшие глаза:

– Я упал, – мрачно сказал Аарон, по-польски, – на улице поскользнулся.

Что-то, пробурчав себе под нос, офицер отдал Аарону документы.

Рав Горовиц ехал в вагоне с учениками ешивы из Кейдан. Регина устроила кузена на полке, ловко развернув матрац, взбив подушку. Наримуне помог Аарону снять пальто и пиджак:

– Я ничего не помню… – Аарон видел белый, яркий свет лампы, слышал красивый голос, с хорошим английским произношением:

– Признайтесь в контрреволюционной деятельности, мистер Горовиц. Расскажите, кто из раввинов, из учеников ешивы является вашими сообщниками… – Наримуне накрыл его тонким, шерстяным одеялом:

– Бутылка водки в саквояже, хлеб, из пекарни, при синагоге. Регина туда ходила, приготовила тебе печенье. Чай и сахар у вас есть… – он поправил кипу на темных волосах. На висках, в свете поездного фонаря, была заметна седина:

– Выпей стаканчик, – посоветовал Наримуне, – и спи до границы. И потом спи. В следующий раз у вас документы только в Маньчжурии проверят… – Аарон пообещал себе:

– Доберусь домой, поговорю с Меиром. Дам показания, заверенные, как мистер Майер сделал. Хотя, что это изменит? Все знают, о преступлениях Сталина. О том, что Гитлер творит с евреями, тоже знают, и молчат. Побуду с папой и вернусь в Европу, – решил Аарон, – подпольно, как Авраам. Я здесь нужнее… – они стояли на перроне, Регина махала ему. Аарон посмотрел на короткие, кудрявые волосы, на упрямый подбородок. Кузина улыбалась: