Книга Кодекс Люцифера - Рихард Дюбель

– Она больше никаких подробностей мне не сообщила, только то, что для меня будет лучше не знать их, и потребовала от меня пообещать, что ребенок никогда не будет иметь никаких дел с церковью. Я недолго подумал и пришел к собственным выводам. Она родилась гугеноткой, и никто не должен был знать, что эта бойня вообще произошла. Католики и протестанты в Богемии вцепились бы друг другу в глотки, и вся страна тогда оказалась бы втянута в гражданскую войну. – Никлас сжал кулаки. – Киприан, мне было абсолютно все равно, была Агнесс дочерью какого-нибудь свинопаса, родившейся в грязи, или же французского короля. Но мне стало ясно: эта группа гугеноток, умудрившихся добраться невредимыми до самой Богемии, не могла состоять из простых, бедных женщин. Я решил, что будет только хуже, если выяснится, что французские дворянки были убиты во время бегства в Богемию. Гугеноты. А ведь половина дворян в Богемии – протестанты, в то время как вторая половина – католики. Политика и вера! Я пообещал, что буду держать Агнесс подальше и от того и от другого.

«И потому ты пытался держать ее как можно дальше от меня, – подумал Киприан. – Потому что я – доверенное лицо своего дяди; потому, что во всем мире не сыщется второго человека, в котором бы политика и католическая вера так тесно переплелись, как в нем». Он грустно покачал головой.

– Агнесс должна была умереть, – сказал он. – Но монах, который должен был убить ее, вместо этого ее спас.

«Брат Томаш, – подумал он, – ты все еще лежишь в старом подземелье под развалинами Подлажице и гниешь заживо, потому что твоя человечность была так велика, что ты из двух грехов решил выбрать больший для себя, а именно – непослушание правилам ордена. Ты спас жизнь человеку, которого я люблю».

– Устроить все в Праге оказалось делом несложным. Я приказал отнести Агнесс в приют, не имевший отношения ни к одному Пражскому церковному приходу, сделал внушительное пожертвование, чтобы с ней там хорошо обращались, организовал поездку назад в Вену и в день отъезда забрал ее из приюта. Я нанял двух кормилиц и одну повариху, чтобы девочка могла благополучно пережить поездку. С тех пор каждый раз, приезжая сюда, я жертвовал деньги этому приюту. Я считал это чем-то вроде гарантии. Если Бог будет знать о моей неисчерпаемой благодарности Ему за сделанный Им подарок, то с Агнесс ничего… ничего… – Издав какой-то неприятный звук, Никлас замолчал.

– Но где же Агнесс сейчас? Если тебе это известно, Никлас, то скажи мне. Ее жизнь в опасности!

Никлас глупо заморгал. Он повернулся к Андрею, уже до такой степени сумевшему овладеть собой, что он мог стирать платком остатки сажи и копоти с лица Иоланты. Ребенок на его коленях жалобно хныкал. Никлас сочувственно посмотрел на него. Краем глаза Киприан заметил, что за этой сценой наблюдает и Терезия. Киприан был готов поклясться, что услышанные ею детали тайны Никласа раньше не были ей известны. Никласу предстояла дальнейшая исповедь.

– Ты ведь тоже не веришь, что она… что Агнесс… там, внизу…

Никлас замолчал. Киприан мрачно покачал головой, Никлас тоже. Двое мужчин по-прежнему цеплялись за надежду, что самое дорогое для них существо не похоронено под тоннами тлеющих развалин.

– Иоланта погибла вместо Агнесс. Кто-то принял ее за твою дочь, потому что она была в ее комнате. Как она там оказалась, возможно, известно Андрею. Сейчас важнее то, что преступник или преступники хотели убить не только ее, но и вас всех, да еще так, чтобы не оставить никаких следов, связывающих их с этими убийствами, – потому они и подожгли дом. Никлас, ты только посмотри, как все сходится: люди, о которых тебя предупреждала приемная мать Агнесс, все-таки нашли вас. Другого объяснения я не вижу.

– Но… только сейчас? После стольких лет? Какое значение имеет сейчас убийство группы француженок с детьми?

«Именно в этом и заключается вопрос, – подумал Киприан. – И единственный ответ, который приходит мне в голову, я слышал от епископа Нового города Вены, моего высокочтимого дяди: библия дьявола, дорогой мой. Завет Зла».

След Кодекса вел в Подлажице. Агнесс была единственной выжившей в бойне в Подлажице. Связь между ними была такой ясной, что она буквально сияла в окружающей темноте. Но логика этой связи оставалась непонятной ему.

«И к тому же Агнесс не единственная, кому удалось уцелеть в той резне, – услышал Киприан свой внутренний голос. Он посмотрел на Андрея, сидящего на корточках возле тела Иоланты. – Почему же за ним никто не охотится? Потому что никто не знает о его существовании?»

Его так неожиданно охватило беспокойство, что усталость как рукой сняло. Он спустился вниз с груды развалин и оставил Никласа Виганта у себя за спиной. Тот потерянно передвигал ноги в обломках, будто надеясь найти среди обгорелых головешек что-то, что помогло бы ему обрести уверенность.

Не успел он подойти к Андрею, как Терезия, тяжело ступая, тоже направилась к юноше. Она указала на сверток на его коленях.

– Я больше не могу просто стоять и смотреть на это, – заявила она. – Отдайте мне ребенка. Ему нужна кормилица, и чем скорее, тем лучше. Я дам ему кормилицу.

Андрей уставился на нее снизу вверх. Он беспомощно пожал плечами и не издал ни звука. Терезия презрительно фыркнула, затем наклонилась и подняла сверток. Андреи молча следил за ней взглядом.

– Я ничего дурного ему не сделаю, – рявкнула она. – Как его зовут?

– Вацлав, – прошептал Андрей. – Вацлав… фон Лангенфель.

Терезия убрала ткань с лица ребенка, чтобы он мог дышать, развернулась и пошагала по направлению к празднующим соседям. Она прошла мимо Никласа, сидевшего на развалинах своего дома и молча глядевшего ей вслед. Она замерла на мгновение, по-прежнему держа ребенка на руках, и взглянула на Никласа. Неожиданно на его глазах выступили слезы, и он попытался улыбнуться.

Киприан опустился на колени рядом с Андреем.

– Жизнь – это куча дерьма, – заявил он.

Андрей кивнул.

– Это я виноват, – едва слышно произнес он. – Посоветовал ей идти к Агнесс и предупредить ее.

– О чем?

– Об отце Ксавье.

Киприан услышал глухой, как из склепа, голос кардинала Факинетти: «Отец Ксавье Эспиноза. Доминиканец. Ему предоставили полную свободу действий». Киприан затаил дыхание.

– Послушай, Андрей. Если бы история о тебе, Иоланте и Агнесс была морем и ты спросил бы меня, что я из нее понял, я бы сказал тебе: примерно две с половиной капли. Но в данный момент это не имеет значения. Иоланта отдала свою жизнь за Агнесс, а Агнесс исчезла. Если ты не хочешь, чтобы жертва Иоланты оказалась напрасной, то помоги мне разыскать Агнесс.

Андрей смахнул с лица слезы. Впрочем, это было бесполезно.

– Оставь меня в покое, – всхлипнул он.

– Да я бы рад. Ведь ты потерял женщину, которая была для тебя всем. Но есть и другая женщина, которая значит вce для меня, и мне известно лишь, что она находится в огромной опасности. Твоя любовь не воскреснет оттого, что моя погибнет.