Книга Возвращение колдуна - Вольфганг Хольбайн

Одна или две секунды показались мне вечностью. Холодный ветер с невероятной силой ударил меня в грудь, выдавив из моих легких воздух. Поезд подо мной прыгал и вздрагивал, словно необъезженный скакун, который изо всех сил старался сбросить с себя всадника.

Краем глаза я увидел, что мой противник удвоил усилия и начал быстро приближаться ко мне. Странно, что ему в голову до сих пор не пришла мысль о самом коротком пути — выбраться на крышу вагона, чтобы там уже поймать меня наверняка. Вместо этого он, словно паук, продолжал карабкаться по стенке вагона.

Это зрелище придало мне сил. Я смог зацепиться ногами и левой рукой нащупал на поверхности крыши что-то маленькое и острое, показавшееся мне достаточно крепким, чтобы выдержать мой вес. Глубоко вдохнув, я рванулся наверх.

Несколько секунд я лежал неподвижно, восстанавливая дыхание и ожидая, когда руки и ноги перестанут трястись. Затем я осторожно привстал, выполз на середину крыши и посмотрел назад. Над краем крыши показалась рука и со скрежетом вцепилась в железо. Через несколько секунд появилась макушка с темными волосами, а спустя мгновение на меня уставились холодные, матовые, стеклянные глаза.

Я с трудом сдержался, чтобы не закричать, вскочил на ноги и завертелся волчком. Вагон, на крыше которого я был, шел первым после локомотива, поэтому мне не оставалось никакого выбора, кроме как пробежать в конец поезда мимо моего врага, скалившего свои железные зубы. При этом ему почти удалось схватить меня за ногу. Но мне повезло: один прыжок — и я был в безопасности.

Однако уже через минуту я понял, что безопасность была весьма и весьма относительной. Через десяток шагов я оказался в конце вагона, а крыша следующего вагона была на расстоянии двух ярдов. Я остановился как вкопанный.

При обычных обстоятельствах прыжок на два ярда для человека такого спортивного телосложения, как у меня, не показался бы особым геройством. Но один неправильный шаг в моем случае означал бы падение на железнодорожные пути, покрытые щебнем, да еще при скорости поезда более чем пятьдесят миль в час. Значит, неудачный прыжок — это, скорее всего, смерть.

Позади меня раздался треск и грохот. Оглянувшись, я увидел, что мой противник поднялся на ноги и, широко раскинув руки, спотыкаясь на каждом шагу, идет ко мне. Я ужаснулся, когда заметил, что на железной крыше вагона остались глубокие вмятины от его ног.

Забыв о страхе, я приготовился к прыжку и уже в следующее мгновение оттолкнулся от крыши вагона. К счастью, это оказалось намного проще, чем я думал. Мне даже показалось, что вагон во время прыжка приблизился ко мне сам по себе. Упираясь руками в твердое покрытие, я стал на колено, восстановил равновесие, а затем, словно заправский спринтер, рванул с низкого старта. Когда я в отчаянии побежал вперед, было слышно, что тип с железными зубами тут же последовал моему примеру — правда, менее элегантно, чем я, но зато сопровождая свой бег неимоверным грохотом.

Неужели все мои попытки избавиться от преследования безнадежны? Я бежал настолько быстро, насколько мне позволяла трясущаяся поверхность вагонов. Прыгая с одной крыши на другую, я понемногу увеличивал расстояние между мной и этим ужасным человеком.

Вскоре я почти добежал до конца поезда и в нерешительности остановился. Передо мной был последний вагон, а за ним — пустота. Получалось, что мое бегство подошло к концу, едва начавшись. Я затравленно огляделся по сторонам, схватился за шпагу, скрытую в трости, которая была заткнута за ремень, и посмотрел на своего противника со смешанным чувством ужаса и злости. Я не знал, кто он такой и что ему от меня нужно, но не собирался так легко сдаваться.

Внезапно далеко впереди я увидел тень, быстро приближающуюся к локомотиву поезда, но пока еще находящуюся на достаточном расстоянии от меня. В моей голове созрел безумный план. Если бы у меня было время продумать все до мелочей, то я, скорее всего, не допустил бы, чтобы дело дошло до схватки с моим врагом. Но чего-чего, а времени у меня не было.

Я еще раз оглянулся, перепрыгнул на крышу последнего вагона, перекатился по ней и, стараясь унять дыхание, занял надежное положение. Моя шпага, казалось, сама по себе выскочила из ножен и сверкнула в темноте словно молния. Тень, за приближением которой я следил, добралась до локомотива и пронеслась над ним. «Еще две секунды, — подсчитал я, — не больше».

Незнакомец остановился на расстоянии менее шага от края крыши вагона. Его холодные, стеклянные глаза внимательно рассматривали оружие в моих руках. По-моему, на какой-то момент он даже засомневался, оценивая опасность, исходящую от шпаги, которая угрожающе поблескивала в темноте. Немного помедлив, он взмахнул руками, напрягся и прыгнул.

Я упал на бок, пригнулся, закрыл глаза и, задержав дыхание, перекинулся через край крыши вагона. Все произошло настолько быстро, что я и сам не понял, было ли это на самом деле или же мне только причудилось.

Крыша подо мной бешено затряслась, как только мой преследователь с грохотом приземлился на нее. Словно ударив по наковальне, он оставил после себя внушительную вмятину и, расставив руки, сумел сохранить равновесие. На его лице появилась злорадная улыбка. Тем временем к нам неумолимо приближалась тень, которую он, естественно, не видел, поскольку стоял к ней спиной. Локомотив издал резкий свисток, и тень моста упала на наш вагон. Незнакомец резко повернулся и попытался пригнуться. И хотя он сделал это в два раза быстрее, чем обычный человек, ему не хватило времени. Поезд на всей скорости прогрохотал под мостом.

Это был очень низенький мост, как я и надеялся. Если бы он был еще немножко пониже, то…

— Извините, месье, как вас зовут? — спросил лакей, открывший дверь дома 17 по улице Ру де Гасконье только после третьего стука. Он рассматривал двух странных гостей, преграждая им вход. Затем он демонстративно наморщил лоб и повторил: — Так как?

— Говард, — ответил худощавый, строго одетый джентльмен с заострившимися чертами лица. Он дымил тонкой сигарой, распространяя вокруг себя жуткий запах, и поигрывал зонтом-тростью. — Вы могли бы немедленно сообщить месье Бенуа о моем приходе?

Лакей, словно протестуя, поднял руку и произнес:

— Боюсь, тут какая-то ошибка, месье, — сказал он и почти враждебно посмотрел на спутника Говарда — здоровенного, мускулистого мужчину, похожего на боксера из-за своего широкого приплюснутого носа. — Месье Бенуа здесь не проживает. Это дом месье Гая де Мортиньяка. А о месье… э-э-э… Бенуа я никогда не слышал. Возможно, что это бывший владелец дома.

— И давно он тут живет, этот месье Мортиньяк? — поинтересовался здоровяк на таком ужасном французском, что лакей скривился. — Может, вы его позовете? Вдруг он что-то знает о Бенуа.

Лакей побледнел и, бросив взгляд на огромные, как лопаты, руки Рольфа, решил, что будет намного лучше, если он сделает вид, будто не заметил оскорбительного тона.

— Боюсь, что это невозможно, месье, — ответил он с твердостью в голосе, а затем поспешно добавил: — Владельцы дома уехали в свое загородное поместье, и я даже не знаю, когда они вернутся назад.