Книга Улыбка - Тамара Квитко

– Понятно. А деньги откуда?

– Это мои сбережения. Во время учёбы нам положена стипендия. На практике – платили очень хорошие деньги. Так как мы находились на полном обеспечении, у меня накопилась кругленькая сумма. Утром, когда ты была в колледже, я снял деньги со своего счёта. Бери, сколько хочешь, – и Хумов легонько носком ноги подтолкнул пачки к сидевшей на полу Хане.

– Ты что, очумел? Мы же друзья! И вообще… Деньги меня не интересуют. Не хочу развращаться, – она встала и отошла к окну.

– И правильно делаешь. Я просто хотел сказать… В долгу я у тебя. И если тебе что надо…

– Ничего мне не надо. Благодарю. У меня всего достаточно. Видишь небоскрёб? Вот туда я не хочу. Привыкла к этому дому, но придётся из-за перенаселения. Ничего с этим не поделаешь. Людям необходимо жильё. Мы же не можем себе позволить, чтобы человек скитался, спал где попало, чтобы у него не было даже минимума на самое необходимое – на лечение, зубную пасту, наконец. Не понимаю, почему такое допускали раньше. Это варварство какое-то. А войны? Терроризм? Неужели было непонятно, что все это недостойно звания Человек! Меня это так возмущает, хотя такое происходило раньше. Убери деньги.

– Хорошо. Извини. Я просто рад, что удалось снять. Не успели заблокировать. Или не догадались. Во всяком случае, я теперь смогу передвигаться.

– Что ты, что ты, – замахала руками Хана. – Тебя наверняка ищут, и ты тут же попадёшься.

– Ищут? Постой, постой. Ты мне подала блестящую идею. Блестящую! – сказал Хумов, укладывая пачки обратно в рюкзак.

– Ну же, ну же! Говори поскорее. Какая идея? Я немедленно хочу знать, – Хана от радости захлопала в ладоши и стала подпрыгивать, как маленькая девочка после получения долгожданного подарка.

– Уничтожить информацию о себе.

– А ты сможешь?

– Попытаюсь.

– В этом случае тебя будут искать как хакера.

– Пусть попробуют. Хакера трудно вычислить. Мы практиковались и в этом.

– А это ещё зачем?

– Для умения разгадать интригу, стратегический ход тех, кто занимается подобным неблагородным занятием.

Хана смотрела на него восторженными глазами, и этого было достаточно для Хумова, чтобы ощутить себя уверенным, сильным и счастливым.

11

Наступает время, когда ты больше не можешь влиять на события и тебе остаётся только следовать за ними вопреки своей воле и своему желанию, признавая свою беспомощность. Быстрее всего это начинают чувствовать жёны, улавливая перемену в муже по взгляду, в котором проскальзывает пока ещё тщательно скрываемое даже от себя самого равнодушие, по его интонации – жёсткой, с ноткой металла: сказал – и как отрезал, забывая при этом, что мужчина создан исключительно для выполнения желаний женщины, имеющей контакт с космосом, и её недовольство отрицательно сказывается как на семье в целом, так и на каждом её члене в отдельности. Более всего этой сверхъестественной чуткости подвержены женщины в преклонном возрасте: их опыт, ослабленная нервная система, мысли об ушедшей молодости, ранее дающей возможность магически воздействовать одним только своим присутствием на сильную половину, а теперь заменяющейся привязанностью, привычкой, общими заботами, оборачиваются если не ревностью, то усилившейся придирчивостью взгляда, способного обнаруживать невидимые признаки возможных нежелательных перемен в налаженном гладком, спокойном движении совместного проживания, подготовке к предстоящей старости и вечному покою.

Ещё одна из причин невозможности управлять событиями – быть в подчинении у начальника, находиться в полной и безусловной зависимости от него.

Смаков стоял навытяжку перед начальником, который распекал его, как говорится, под орех, по всем статьям, а скорее всего начальник отводил душу – спускал пары. Дома у него лежала больная жена, дочь, что называется, совсем отбилась от рук. К тому же любимую собаку утром сбила машина. Короче – одно к одному. А тут ещё новая неприятность: исчез лучший ученик, сдающий экзамен в зоне Z-4, и его никак не могут обнаружить. И начальник выговаривал:

– В наше время человек не может потеряться, как иголка в стоге сена. В век глобальной информированности, в век развитых сверхтехнологий возможно ли представить, чтобы исчез сверхсекретный без пяти минут специалист из сверхсекретного подразделения?

– Возможно, он мёртв, – решился высказать предположение Смаков.

– Тело! Вы мне представьте тело, а не пакет со спецовкой, – гремел главный.

– Есть! – щёлкнул каблуками Смаков, – тело, а не пакет.

– Живого! Слышите? Живого! Он мне нужен живой!

Неожиданно у Виктора Арнольдовича Смакова поплыли круги перед глазами, а тело напряглось под невидимыми вибрациями. Его бросило в жар, он почувствовал, что кровь, приливая к лицу, окрасила его щёки в пунцовый цвет, и явственно услышал слова, проникающие в его сознание. Кто-то невидимый шептал: «Ничего не ясно. И Свет Единым предстаёт – Его Любовью и ко всему, а жалкий разум ищет различенья в борьбе с такими же, как он. Разлита сущность вечного начала по вселенной. И это – право понимать другого. И в этом суть Любви!»

Между тем его начальник Галунов Александр Евгеньевич с нескрываемым удивлением смотрел на своего подчинённого, щурясь, будто что-то яркое резануло по его зрачкам. Неожиданно для себя, неприсущим ему высоким голосом, готовым сорваться на фальцет, выкрикнул:

– Вы заблокировали его банковский счет?

Смаков поперхнулся от неожиданного вопроса. Как же он мог прошляпить? От нервного спазма он закашлялся, вспотел, ещё больше покраснел, и вдобавок, к невероятному стыду, из глаз его побежали слёзы. В то же время он думал о словах, которые успел запомнить, и его не покидало странное ощущение звенящих вибраций, бегущих сквозь его тело.

– Вольно! – взвизгнул главный. Его голос всё же сорвался на фальцет. И тихо добавил: – Садитесь, Виктор Арнольдович. Не надо так нервничать. Этот неожиданный случай не должен выводить нас из колеи. Я вас знаю давно и уважаю за ваше серьёзное, профессиональное отношение к работе.

– Есть вольно. – Смаков достал салфетку, вытер слёзы, отсморкался и, заметив мелькнувшее в глазах Галунова неодобрение, к своему ужасу, звучно икнул. Глаза его округлились и беспомощно смотрели поверх головы главного, а в голове всё время крутилось: прошляпил, прошляпил, прошляпил… Сесть он не решался и усилием воли, задерживая дыхание, старался сдерживать икоту, которая с невероятной силой прорвалась и заставила его полностью подчиниться физиологической реакции.

– Сейчас же прекратите икать, – отдал бессмысленное приказание Галунов.

– Слу… ша… юсь, – проговорил Смаков, цедя слова между короткими паузами.

– Прекратите наконец икать!

– Слу… ша… юсь!

– Нет! Это невозможно! Вы свободны.

– Слу… ша… юсь! – Смаков повернулся и быстро вышел. Не удалось главному поговорить дружески и вроде бы запросто со своим подчинённым, которого уважал и которому готовил повышение по службе.