Книга Тайна исчезнувшего принца - Энид Блайтон

Он повел полицейского в небольшой кабинет. Гун, весьма удивленный, грузно опустился на стул.

– Это у меня к тебе будет куча вопросов, – начал Гун. – Я искал тебя весь день, чтобы получить информацию.

– Понятно. Вот вы и получите полнейшую информацию, – сказал Фатти. – И боюсь, мистер Гун, это будет для вас некоторым потрясением. Произошло, знаете ли, досадное недоразумение.

– Тьфу! – сплюнул мистер Гун, раздраженный невозмутимым тоном Фатти. – Не желаю я слышать о каких-то досадных недоразумениях, что бы это ни было – я прежде всего хочу спросить тебя об этой, как ее, принцессе Бонга… э-э… Бонга – как там дальше?

– Бонгави, – вежливо подсказал Фатти. – Именно о ней я и хотел вам сказать. Ее не существует.

Гун ничего не понимал. Он растерянно смотрел на Фатти. Потом ткнул своим толстым пальцем чуть не в лицо мальчику.

– Ты, слушай, ты можешь врать сколько хочешь, что она не существует, но я-то видел ее собственными глазами. В этом проклятом деле она нам очень нужна, понял? Ты, конечно, можешь теперь выдумывать, будто с ней не знаком и не знаешь, где она, но я не верю ни одному твоему слову. Дело поручено мне, и я требую ответа на мои вопросы. Где теперь находится принцесса?

– Хорошо, – сказал Фатти не слишком уверенно. – Я уже вам сказал, что ее не существует. Такой принцессы нет. Это была переряженная Бетси.

Лицо Гуна побагровело, глаза выпучились. Он поджал губы, размышляя. К чему теперь клонит этот мальчишка? Принцессой была переодетая Бетси? Какая чепуха! Разве он не слышал собственными ушами, как она говорила на иностранном языке?

– Ты сочиняешь сказки, у тебя на это, видно, есть своя причина, Фредерик, – разразился наконец Гун. – Я не только видел принцессу, я слышал ее. Она говорила только по-иностранному. Не зная языка, разве кто-то может говорить по-иностранному?

– Может, сэр, – сказал Фатти. – Я могу говорить по-иностранному хоть целый час, если угодно. Вот, послушайте!

Он выпалил набор дурацких, совершенно непонятных слов, от которых у мистера Гуна голова пошла кругом. Он только хлопал глазами. Все-то он умеет, этот мальчишка!

– Вот, пожалуйста! – сказал наконец Фатти. – Совсем легко! Попробуйте вы, мистер Гун. Надо всего лишь расслабить язык – вы меня поняли? – и тараторить как можно быстрее. Смысла тут нет никакого. Это чистейшая белиберда. Попробуйте.

Мистер Гун и не думал пробовать. Расслабить язык? Во всяком случае, не перед Фатти. Возможно, когда он будет один, тогда попробует. И в самом деле, неплохая мысль! Значит, он тоже сумеет говорить по-иностранному, когда захочет? Мистер Гун мысленно взял себе на заметку – попробовать, когда будет совсем один.

– Вы поняли? – сказал Фатти ошарашенному полицейскому. – Я просто-напросто расслабил язык, мистер Гун. Попытайтесь. Во всяком случае именно так поступала Бетси и остальные – на самом-то деле мы вовсе не «говорили по-иностранному», как вы выражаетесь.

– Ты хочешь сказать, что в процессии, в которой шел Эрн, были всего лишь переряженные Бетси и прочие твои друзья? – спросил бедный мистер Гун, обретя наконец дар речи. – А как же Государственный зонт?

– О, это, это, – смущенно и даже покраснев сказал Фатти, – это был зонт моей мамы, она ходит с ним смотреть игру в гольф. Я же сказал вам, это была шутка, мистер Гун. Когда они все перерядились, тут случайно явился Эрн, а вы же знаете, какой он, – он сразу всему поверил, принял за чистую монету сказку о принцессе, о ее фрейлине и тому подобное! Мы отправились за мороженым – и тут встретили вас!

Мистер Гун внезапно все понял. Ему стало нехорошо и очень страшно. Подумать только, чего он наговорил старшему инспектору! Как тут выпутаться? Он закрыл лицо руками и застонал, совершенно забыв о присутствии Фатти.

Фатти почувствовал себя ужасно неловко. Да, он не любил мистера Гуна, но он вовсе не хотел довести его до такого унизительного состояния.

– Мистер Гун, – опять заговорил Фатти, – это была глупая ошибка и крайне неудачная затея, но кто мог знать, что принц Бонгава исчезнет как раз после того, как мы представили Бетси его сестрой. Я уже все рассказал старшему инспектору. Он тоже сердится на меня, как и вы, но он понимает, что это было просто совпадение – несчастный случай. Мы все очень сожалеем.

– Зонт для гольфа! – сказал мистер Гун, опять застонав. – Я говорил ему, что это был Государственный зонт. Он подумает, что я спятил. А я-то добиваюсь повышения, из кожи вон лезу – и каждый раз появляешься ты и портишь мне всю музыку. Ты просто гаденыш, вот ты кто!

– Мистер Гун, прошу прощения за все, – сказал Фатти. – Послушайте, давайте на сей раз будем действовать вместе. Я постараюсь искупить делом эту дурацкую историю. Мы вместе раскроем таинственное исчезновение. Ну же, будьте человеком!

– Я бы не стал работать с тобой, даже если бы сам инспектор приказал! – грузно поднимаясь со стула, сказал Гун. – Гаденыш ты был, гаденышем остался! И чем же будет наше сотрудничество, которое ты предлагаешь? Я тебе скажу! Ты будешь подсовывать мне ложные улики. Заставишь меня ночью рыскать в поисках людей, которых нет на месте. Арестовывать невиновного, в то время как виновного ты где-нибудь скроешь. Гах! Вот чем будет сотрудничество с тобой!

– Прекрасно! – сказал Фатти, рассердившись на то, что его уж слишком часто обзывают гаденышем. – Тогда не сотрудничайте со мной. Но если я сумею раздобыть информацию, какая вам нужна – все равно я вам ее сообщу, чтобы искупить то, что испортил вам всю музыку.

– Гах! – сказал Гун, горделиво напыжившись. – Ты думаешь, я стану выслушивать какую-либо информацию от тебя? Дудки, мастер Фредерик Троттевилл. И не влезайте в это дело. Оно поручено мне, и я раскрою эту тайну, не будь я Теофилус Гун!

НЕМНОГО «СТИШАТ»

Мистер Гун пошел звонить старшему инспектору. Настроение у него было мрачное, хуже некуда. Почему он слепо верит всему, что Фатти говорит и делает? Почему не заметил, что Государственный зонт – это всего лишь обычный зонт от солнца для зрителей игры в гольф? Что за чертовщина есть в этом мальчишке, который всегда приносит ему неприятности?

«Теперь я уж никогда не поверю ни единому его слову, – подумал Гун, поднимая телефонную трубку. – Ни за что на свете! Истинно змея подколодная! Гаденыш из гаденышей! Нет, нет и нет! Он еще говорит мне о том, чтобы работать вместе! Какой нахал! Какой…»

– Номер, пожалуйста, – в третий раз произнес голос со станции, и мистер Гун, спохватившись, назвал номер старшего инспектора.

«Расслабьте также язык, – продолжал он думать. – Как это понимать? А ну, попробуем – эбблди, эбблди, эбблди…»

– Что вы сказали? – раздался на другом конце провода удивленный голос, и мистер Гун чуть не подпрыгнул.

– Э-э-э, могу я поговорить с инспектором Дженксом? – спросил он.

Беседа инспектора с мистером Гуном была недолгой и гораздо более приятной для Гуна, чем он смел надеяться. По-видимому, инспектор Дженкс был сердит на Фатти, и, хотя он саркастически отозвался о тех, кто верит в мнимых принцесс и особенно в Государственные зонты, он сказал намного меньше того, чего опасался Гун.