Книга Снег как пепел - Сара Рааш

Генерал прожигает меня таким жестким взглядом, что я опускаю глаза и отпускаю его руку. В ушах стучит кровь. У меня нет сил, нужно поспать.

Я выскакиваю из палатки для собраний и бегу к своей собственной, не обращая внимания на то, что за спиной кричат Мэзер или Генерал. Я влетаю в свою палатку всего через пару секунд. А так как живу я в ней не одна, то внутри натыкаюсь на Финна и Дендеру, латающую дыру на сапоге. Оба таращатся на меня.

— Ну хоть бы раз ты появилась после встречи с Уильямом как леди, а не как разъяренный буйвол с налитыми кровью глазами.

Застонав, я заваливаюсь на свою постель. Финн встает на защиту моего недамского поведения, и я улыбаюсь, а Дендера разглагольствует на тему того, что для меня еще не все потеряно. Я не слушаю их, уткнувшись лицом в подушку. Дендера раньше состояла при дворе королевы Ханны. Ее мнение ценили и уважали. Ни одна женщина в правление Ханны не чувствовала себя незначительной или никчемной. Я так часто расспрашивала о Винтере Дендеру и всех остальных, так много слышала историй о нашем королевстве, что чужие воспоминания стали моими. Кажется, я помню замороженные ягоды и костровые чаши, рудники в Кларинских горах, густой земляной аромат очищенного угля, накрывающий каждый город Винтера. Закрыв глаза и уши, отстранившись от всего окружающего, я вижу перед внутренним взором описанный Дендерой королевский двор. Вижу город, о котором мне рассказывал Генерал. Передо мной высится великолепный белый дворец и двор с бесчисленными ледяными фонтанами. Тут так холодно, что иноземцам во время прогулок приходится кутаться в меха, в то время как винтерианцам тепло даже в самые жуткие холода. Все кругом покрыто слоем снега, и даже трава под ним побелела. Все королевство лежит в объятиях вечной зимы.

И тут моя сотканная из чужих воспоминаний память разлетается на кусочки. Холод и снег вспыхивают и взрываются. По дворцу волной разливаются крики, и я бегу по серым улицам, задыхаясь от дыма, вместе с толпами других людей. Новая серия взрывов гонит нас прямо в руки Ангры. Таков замысел — согнать винтерианцев вместе, точно стадо овец.

И даже осознавая, что подданных будущего короля Винтера осталось всего лишь семеро, Генерал не доверяет мне. Я навсегда останусь для него ребенком.

6

Мысли о нашем разрушенном королевстве навевают не особенно приятные сны. Не успев заснуть, я резко просыпаюсь, разбуженная кошмаром, в котором на безлюдные улицы Дженьюри опускается настолько непроглядная тьма, что здания и люди погружаются в небытие. Я подскакиваю на постели, задыхаясь от ужаса. К счастью, в палатке больше никого нет. До меня доносится приглушенное потрескивание разведенного в лагере костра. Наверное, пришло время ужина. Я спала в одежде, поэтому просто заплетаю волосы в косу и выхожу из палатки. Начавшее садиться солнце окутывает Ранийские прерии серовато-желтой дымкой предзакатного дня.

Слева шуршит палатка для собраний, и я напрягаюсь. Я не горю желанием видеть Генерала, если на его лице нет виноватой мины. Но скорее королевство Саммер покроется льдом, чем это случится. Так что я спешу убежать подальше — к южному краю лагеря, а затем к холму. Закатное солнце светит передо мной, и мои мышцы начинают расслабляться. В этом месте мало чего есть хорошего, но закат бесподобен. Оттенки пламени не спеша растекаются по земле, окрашивая окружающий пейзаж, пока весь мир вокруг не взрывается красками: чернотой нисходящей ночи, золотом мерцающего солнца, багрянцем льющихся лучей и буростью волнующихся трав прерии.

Я опускаюсь на землю и упираю локти в колени. Где-то за спиной потрескивает костер, где-то над головой шелестит ветер. После всего, что случилось, мне тут хорошо, и я просто дышу полной грудью, наслаждаясь моментом. Я рисую в голове карту, увиденную в Цитадели: сморщенные желтые края, поблекшие коричневые линии, и нервы потихоньку успокаиваются.

Ранийские прерии — огромная полоса неплодородных земель между королевствами. Королевства Сезонов — Саммер, Отем, Винтер и Спринг, стоят на юге, соединенные объятиями зубчатых Кларинских гор. Королевства Гармонии — Яким, Вентралли, Корделл и Пейзли — занимают остальную Приморию. Четыре королевства Сезонов, четыре королевства Гармонии — это восемь накопителей. В сознании вспышкой мелькает половинка медальона. Я досадливо закусываю губу — тонкая пелена спокойствия развеяна мыслью о победе, которая почему-то ощущается как поражение. Мы всегда будем проигрывать? Даже побеждая и добиваясь успеха?

— Мира?

Я дергаюсь, сердце на мгновение замирает. Это не Генерал, это Мэзер. Он молча разглядывает меня, скользя взглядом по лицу. Я не отвожу глаз, ненавидя себя за то, что Мэзер видит меня насквозь. Он чувствует то же, что и я. В нем, словно в зеркале, отражаются гложущие меня страхи и сомнения, которые так трудно принять. Мэзер садится рядом со мной.

— Тяжело было? — тихо спрашивает он.

— Украсть половинку медальона? — хмурюсь я. — С чего ты решил, что это было тяжело?

— У тебя даже не было сил спорить с Уильямом. Или ты заболела, или в Лайнии… Я вывалил на тебя свои проблемы, когда ты… — Он смотрит на синяк на моей щеке, словно впервые его увидел. — Если бы не я, ты бы туда не поехала, а я даже не осознавал, что ты пострадала. Я идиот.

— Нет, — резко отвечаю я. — То есть да. Ты порой ведешь себя как идиот, но не смей извиняться. Тебе не в чем винить себя. Вернись все назад, я сделала бы то же самое, несмотря на то что меня едва не схватили.

Лицо Мэзера вытягивается, и я морщусь. Зачем я сказала, что меня едва не схватили? Мэзер поворачивается к солнцу. Он о чем-то задумывается, но я не могу прочесть его мысли. Не знаю, врожденный ли это талант, или Генерал научил его скрывать эмоции.

Когда мы были детьми и я подговаривала Мэзера украсть оружие или выкрасить палатку чернилами, Генерал спрашивал, не мы ли это сделали. Мэзеру всегда удавалось сохранять невозмутимый вид. И это при том, что вина наша была очевидна всем взрослым — мы были единственными семилетками в лагере, да еще и с ног до головы вымазанными чернилами. Но Мэзер всегда упрямо стоял на своем, твердя с пугающе правдоподобной уверенностью, что мы с ним совершенно ни при чем.

Потом я обязательно разражалась слезами и во всем признавалась Генералу, но Мэзер никогда не злился на меня за это. Он лишь улыбался, обнимал меня и шептал что-то ободряющее. Мэзер всегда был королем — каждую секунду своей жизни.

Я мотаю головой.

— Не то чтобы я была близка к тому, чтобы меня схватили, — поправляюсь я. — Ирод просто… Я в порядке. Правда.

Но Мэзер внимательно осматривает мое лицо, а потом, поглядев мне в глаза, поднимает руку и дотрагивается мозолистыми пальцами до моей щеки. Ее простреливает болью, когда он касается синяка, но я не шевелюсь, а наслаждаюсь его прикосновением.

— Тот, кто повстречал Ирода, не может быть в порядке, — выдыхает он.

Меня овевает прохладный ветерок. Наступающая ночь понемногу остужает жаркий воздух долины. Я вдыхаю прелый запах травы и не шевелюсь, когда Мэзер убирает пальцы с моей щеки. Он снова оглядывает мое лицо.