Книга Обещание ведьмы - Лене Каабербол

– Мы знаем, – восторженно сказал Оскар. – Я обожаю вашу музыку!

Все четверо расплылись в улыбке.

– Тогда мы рады тебе вдвойне, – рассмеялся большой бородатый Деван. – Потому что мы обожаем людей с хорошим вкусом.

Вскоре было принесено ещё одно сиденье из автобуса – Киран явно неоднократно совершал подобную операцию, – и мы с Оскаром устроились с чашкой быстрорастворимого супа и парой бутылок воды. Ещё Оскар получил горсточку кукурузных хлопьев для своей «ручной мышки», а Валиант жадно напился из крышки Оскаровой бутылки.

Кармелия наблюдала за ними странным взглядом – одновременно тоскующим и боязливым.

– Как долго у тебя живёт малыш Валиант? – спросила она.

– Совсем недолго, – ответил Оскар, – по-моему, пару недель.

На самом деле меньше. Но сообщать об этом было незачем.

– Тогда он приручился очень быстро, – сказала она.

– Э… да, – согласился Оскар. – Но, похоже, он… уже был приручён, когда оказался у меня.

– Это ведь соня, да? – спросила Кармелия.

– Да, – удивлённо подтвердил Оскар. – Большинство людей просто не видят разницы. Хотя… у него есть эта маска, так что…

Я ощутила в груди странное беспокойство. Они, конечно, были милыми, а Оскар практически очутился в фанатском раю, поэтому, естественно, не мог почуять неладное. Но то, как Кармелия на нас смотрела, казалось мне странным. Вернее, смотрела она в основном на меня. Как будто не могла оторвать глаз.

Поскорее бы проехала какая-нибудь машина. Но, может, они ещё не расчистили дороги после того хаоса, который возник из-за воронова урагана, насланного Бравитой Кровавой. Мой Старфон ловил Сеть, но мы всё равно не смогли дозвониться до автомеханика – и, кстати, никуда вообще. Слышались только короткие гудки.

– Ну, тогда… нам, наверное, пора, – сделала я попытку подняться.

– Да ведь ни зги не видно, – сказал Деван. – Почему бы вам здесь не остаться, пока не рассветёт? Пожалуй, мы сможем найти ещё один или два спальных мешка.

– Это ведь лучше, чем упасть в темноте и сломать обе ноги, – сказал Оскар.

– Да, но…

Разве он не понимает, что мы торопимся? Мы даже не знаем, добралась ли Кахла и остальные до Воронова котла. Не знаем, где находится Бравита, удалось ли мне достаточно ослабить её, чтобы они смогли ускользнуть. И если воронята в целости и сохранности очутились дома, удастся ли тогда вернуть к жизни тётю Ису с её колдовским кругом, вырвав их из замершего времени?

Однако мои веки стали свинцовыми. Тело налилось тяжестью. Живот неприятно урчал, словно точно не знал, хочет ли он ещё пищи или просто нужно избавиться от плескающегося в нём тёплого быстрорастворимого супа.

Кармелия посмотрела на меня поверх раскалённых углей догорающего костра.

– Спи спокойно, – сказала она. – Здесь с вами ничего не случится.

Она сказала это по-доброму, пытаясь успокоить. И хотя я не полностью ей доверяла, мои глаза закрылись сами собой, а потом я откуда-то издалека почувствовала, как меня накрывают чем-то тёплым, похожим на одеяло.

«Котёнок», – подумала я. Может, мне удастся увидеть, где он находится и что происходит. Хотя бы мельком – но так, чтобы убедиться: Бравита не добралась до него и остальных.

Постепенно сон приглушил все мои ощущения, и я, сконцентрировавшись на диком чувстве, стала искать.

Но нашла я не Котёнка.

Глава 9

Кровь быка

Голод сводил её с ума. Эта жалкая паршивка, ведьмино отродье со своим ничтожным колдовским кругом, как они его называют… каким образом им удалось нанести ей такой удар? Почему их не сломила атака жуков? Как могла какая-то девчонка, которую и нормальной дикой ведьмой-то не назовёшь – как она могла одолеть Бравиту Кровавую?! Это просто невозможно, но это случилось. Она потеряла бóльшую часть своей жизненной массы, накопленной такими силами. Ей придётся опять сжирать, поглощать, захватывать и отнимать жизни. Она ещё раз задумалась, не стоит ли ей взять старую пиявочную ведьму, однако, хотя Пия и становилась всё измотанней и растерянней, она по-прежнему была опытной дикой ведьмой, так что разрушить её защиту будет не просто. А что получишь взамен, потратив все силы на борьбу? Изношенную и опустошённую оболочку, которая уже и на скелете-то держится еле-еле.

Нет. Ей необходимо другое орудие. Ведь столько всего нужно сделать, победить стольких врагов дикого мира! Они топчут древнейшие святыни, укрощают, используют и издеваются над животными, рождёнными свободными. Их безжалостные механизмы несутся по железным рельсам и покрытыми смолой дорогам, оставляя за собой след из убитых и изуродованных живых существ, которых никто даже не подбирает, чтобы съесть.

Есть. О, проклятый голод! Каждая микроскопическая частичка пиявки, оставшаяся в этом унизительном, мерзком теле, вопила оттого, что нуждалась в пище. Ей нужно отыскать что-то съедобное, достаточное для того, чтобы утолить голод, по крайней мере на время.

Теперешние дикие ведьмы – просто сборище ничтожных слабаков, допустивших такое, позволивших жалким людишкам, не имеющим дикого чувства и не обладающим магией, править и властвовать. Это необходимо исправить. Но сначала…

Одинокий бык лежал на поле, на мокрой траве в полудрёме, но не спал. Она ощущала его медлительные, спокойные бычьи мысли. Его влажная морда коснулась пучка травы, язык, высунувшись наружу, обхватил его и отправил прямо в рот, челюсти заработали, пережёвывая жвачку. Он пошевелил ушами, думая о тёлках и коровах, испытывая лишь слабую тоску по компании, другим звукам и близости к иным жующим существам, тёплым бокам, помахивающим хвостам и запаху молока.

Он был таким сонным, что совсем не заметил укусов первых пиявок. Только когда почти вся его задняя часть оказалась покрыта яростными маленькими кровопийцами, он издал рёв, пытаясь встать на ноги, но было уже слишком поздно.

Кровь. Пульсирующая, источающая аромат, красная и питательная кровь. Она чувствовала только её. Кровь и жизнь, кровь и жизнь. Её голод был настолько сильным, что в тот миг ничто другое не имело значения.

Когда она насытилась, почти ничего не осталось. Мощь быка, его сильный загривок, широкий лоб, огромная спина и ноги превратились в груду костей с тончайшей, похожей на кожу мумии высохшей шкурой, прилипшей к изогнутым рёбрам и костяной оболочке черепа. Она почувствовала укол раскаяния, но лишь самый крохотный. Ведь без этого никак. Если она не будет поглощать, то не сможет жить. А если не будет жить, то не сможет действовать. А действие – действие, борьба и война – вот то, что необходимо.

Она собрала своих слуг и поползла обратно к Пие. Пиявочная ведьма сидела возле стены, ограждавшей поле, ранее принадлежавшее быку. Она выпрямилась, увидев, что пиявки возвращаются, и растерянно захлопала глазами.