Книга Железный король - Джули Кагава

Я потрясла головой; мысли разбегались в разные стороны.

— Мне сейчас не до этого, — пробормотала я и поковылялапрочь из кухни. — Нужно проверить, как там Итан.

Робби пожал плечами, завел сложенные лодочкой ладони заголову и облокотился затылком о стену. Я смерила его хмурым взглядом ипоспешила наверх, в детскую.

В детской царил совершеннейший бардак, поле боевых действий,заваленное поломанными игрушками, разорванными книжками и разбросанной одеждой.Я поискала самого Итана, но комната была пуста, лишь под кроватью что-то слабошебуршилось.

— Итан? — Я опустилась на колени и, раздвинув в стороныобломки игрушек и детальки конструкторов, заглянула под кровать.

Там, в темном углу, сжался какой-то дрожащий комочек.

— Итан, — тихонько окликнула я. — Что с тобой? Вылези оттудана минуточку. Я не сержусь.

Ну это я лукавила. Хотя в общем-то моя злость испарилась,осталось одно изумление. Мне хотелось стащить Итана вниз и доказать, чтоникакой он не тролль и не подменыш, или что там Робби еще придумал.

Комочек чуть пошевелился, и из-под кровати пискнул голосИтана.

— Страшный человек ушел? — спросил он тоненько иперепуганно. Я бы даже пожалела его, если бы не ноющая боль в ноге.

— Да, ушел, — соврала я. — Вылезай, — Итан не шевелился, и яразозлилась. — Итан, это смешно! Вылезай уже оттуда, хватит!

Я залезла глубже под кровать и потянулась за братом.

Итан повернулся, зашипел (глаза сверкнули желтым) и кинулсяна меня. Я едва отдернула руку, как острейшие, словно у акулы, зубы страшноклацнули. Итан зарычал; кожа у него стала жуткого голубоватого оттенка, точно уутопленника, оскаленные зубы сверкали во тьме. Я взвизгнула и на четверенькахбросилась назад; кирпичики «Лето» больно впивались в ладони. Я наткнулась настену, вскочила на ноги, рванула прочь из комнаты...

И за дверью врезалась в Робби.

Он схватил меня за плечи, а я орала и дралась с ним, елесознавая, что делаю. Он терпел мои удары и удерживал меня на месте до тех пор,пока я не выдохлась. Я обессиленно упала ему на грудь и спрятала лицо, а он всеобнимал меня, давая выплакать всю злость и ужас.

Наконец слезы иссякли, я в последний раз всхлипнула иотцепилась от Робби, дрожа и утирая влагу тыльной стороной ладони. Робби не произнесни слова. Футболка у него совершенно промокла от моих рыданий. Сквозь закрытуюдверь детской приглушенно слышались удары и кудахтающий смех.

Я поежилась и обернулась к Робби.

— Итан пропал? — прошептала я. — Не спрятался? Исчезпо-настоящему?

Робби серьезно кивнул. Я оглянулась на дверь детской иприкусила губу.

— Где же он сейчас?

— Вероятно, в Волшебной стране, — Сказано так просто, что отбессмысленности происходящего впору рассмеяться,

Итана украли фейри, подменили злобным духом-двойником. Моегобрата похитили... феи?! Ущипните, может, это дикий сон или галлюцинация? Я,должно быть, совершенно опьянела... Не удержавшись, я прикусила себе щекуизнутри. Острая боль и привкус крови подтвердили: все по-настоящему.

Серьезный вид Робби развеял последние мои сомнения. Внутриподнималась волна тошнотворного страха.

— Так... — Я сглотнула и заставила себя говорить спокойно.Допустим, Итана похитили волшебные создания; я в это поверю. — И что нам теперьделать?

Робби пожал плечами.

— Тебе решать, принцесса. Иногда человеческие семьивоспитывают подменышей как родных детей, хотя обычно не подозревают, что у нихза ребенок. В общем-то, если его кормить и не трогать, оно устроится в новомдоме без особых хлопот. Поначалу подменыши ведут себя несносно, но большинствосемей привыкают. — Робби криво усмехнулся и неловко попытался подбодрить меня,— Можно надеяться, твои родители решат, что это у него так запоздало кризисдвух лет проявляется.

— Робби, это создание меня укусило! И мама навернякапоскользнулась в кухне и упала тоже из-за него. Дело не в хлопотах, а вопасности. — При взгляде на запертую дверь в детскую меня передернуло — Пустьоно уйдет, а брат вернется! Как нам от него избавиться?

Робби помрачнел.

— Ну, способы избавиться от подменышей-то известны... —неуверенно начал он, — По старинке нужно варить пиво или похлебку в яичнойскорлупе, и тогда подменыш не удержится и возмутится, мол, как странно. Но этотметод хорош для подменных младенцев: если ребенок еще не умеет говорить,родители поймут, что их малыш — подменыш, и тогда настоящие родители заберутсамозванца. Вряд ли это сработает с ребенком постарше, как твой братишка.

— Отлично. Еще какие способы?

— Э... другой способ — лупить подменыша до полусмерти, покаего вопли не заставят фейри вернуть настоящего ребенка. Кроме того, можнозасунуть его в духовку и поджарить заживо...

— Хватит! — Меня затошнило — Я не сумею сделать ничегоподобного, Робби. Просто не смогy. Должен быть другой способ.

— Ну... — Роб в нерешительности почесал себя за ухом. —Единственный другой способ — отправиться в Волшебную страну и забрать его. Еслинастоящий ребенок вернется домой, подменышу придется уйти. Но...

Он осекся на полуслове, как будто передумал говорить чтохотел.

— Что?

— Ты же не знаешь, кто забрал твоего брата, а без этогознания будешь только ходить по кругу. А ходить кругами по Волшебной стране —очень, очень глупая затея.

Я насторожилась, уставилась прямо в глаза Робби…идогадалась!

— Я не знаю, кто его забрал... А ты — знаешь.

Робби беспокойно поерзал.

— Предполагаю.

— Кто?

— Это только догадка, имей в виду. Я могу ошибаться. Неспеши с выводами.

— Робби!

Он вздохнул.

— Неблагий двор.

— Чего?

— Неблагий двор, — повторил Робби. — Двор Маб, королевывоздуха и тьмы. Заклятые враги короля Оберона и королевы Титании. Оченьмогущественные. Очень зловредные.

— Стой, стой, стой! — Я вскинула руку. — Оберон? Тирания?Те, что из «Сна в летнюю ночь»? Да это же древние сказки!

— Древние — да, — заявил мне Робби. — Сказки — нет. Владыкифейри бессмертны. Те, о ком слагают песни, сказания и легенды, не умираютникогда. Вера, поклонение, воображение... мы рождены из снов и страховсмертных, и пока нас помнят, сколь угодно смутно, будем жить всегда.

— Ты все время повторяешь «мы», — заметила я. — Как будтосам — один из этих бессмертных эльфов... фейри... Как будто ты один из них!

Робби улыбнулся, озорно и гордо, и у меня перехватилодыхание.