Книга История и зоология мифических животных - Олег Ивик

Почти все подробно описанные выше чудовища были (хотя бы по одной из версий) детьми Геи, богини Земли. Лишь родители одной из Камп неизвестны (впрочем, другая во всяком случае была дочерью Земли), да Герион происходил из морской семьи (но и он был правнуком Геи). Все эти хтонические, то есть тесно связанные с землей и подземным миром, существа отличались, как и положено родственникам, рядом общих черт: либо змееподобность, либо обилие голов и конечностей, либо и то и другое сразу. Правда, надо отметить, что у Геи рождались и вполне антропоморфные дети — с нормальными, а не змеиными ногами и с приличествуюшим античному божеству количеством голов, рук и ног. Среди них были и нимфы, и Фемида, и Мнемосина, и «милая видом Тефия»… Но эти красавицы уже своим образом жизни отвергали всякую хтоничность — в пещерах они не сидели, по земле не ползали, от солнечного света не скрывались. Фемида и Мнемосина связали свою женскую судьбу с Зевсом, который в подземный мир вообще не наведывался, полностью передав его в ведение своего брата Аида… Что же касается тех детей Геи, которым были более свойственны животные, а не человеческие черты, они имели между собой немало общего и являлись существами преимущественно хтоническими.

Тифон и Ехидна тоже были, конечно, существами хтоническими — об этом свидетельствует и их происхождение, и их вид (кстати, они были достаточно похожи), и их образ жизни (борьба Тифона с молодыми надземными божествами, приверженность Ехидны к подземельям). Но дети этой пары уже успели заметно подрастерять фамильные черты, идущие от бабки Геи. У большинства из них отсутствовали змеиные элементы, а голов и конечностей примерно у половины было ровно столько, сколько предназначено природой для обычных млекопитающих. И если некоторые из этих детей, повинуясь голосу крови, явно тяготели к подземному миру (как, например, Цербер), то другие (Зевсов орел) столь же явно предпочитали мир небесный или по крайней мере надземный. Об отпрысках этой большой, многодетной, хотя, судя по всему, не слишком дружной семьи — наша следующая глава.

Дети Ехидны

Дети Ехидны, как мы уже говорили в предыдущей главе, славились исключительным биологическим разнообразием, которое трудно объяснить с точки зрения современной генетики. Но при этом некоторые из них сохранили определенное сходство со своими предками в том, что касалось обилия дополнительных голов. Кроме того, многие из этих детей унаследовали змеиные черты, а трое — Лернейская гидра и два сторожевых дракона — даже превзошли в этом родителей, оказавшись начисто лишенными гуманоидных признаков. С этой троицы мы и начнем наше повествование об отпрысках знаменитого семейства.

Лернейская гидра была, судя по всему, достаточно примитивным животным. Если все мифозои, описанные в предыдущей главе — и гекатонхейры, и гиганты, и Тифон с Пифоном, и даже загадочная Кампа, — безусловно обладали зачатками разума, а некоторые были в полном смысле этого слова разумны, то гидра осталась в истории как существо, напрочь лишенное интеллекта. Интересно, что античные авторы, которые не используют слово «животное» по отношению, например, к гекатонхейрам, а Ехидну даже деликатно именуют нимфой, Лернейскую гидру единодушно называют именно животным.

Гидра эта обитала в болотах Лерны в Арголиде; Аполлодор сообщает, что «у нее было огромное туловище и девять голов, из которых восемь были смертными, а средняя, девятая, — бессмертной». Птолемей Гефестион, греческий писатель второго века н.э., добавлял, что средняя голова гидры была золотой. По поводу общего количества голов разные авторы сообщают противоречивые сведения. Древний комментатор Гесиода пишет, что, согласно Симониду, голов у гидры могло быть пятьдесят. Еврипид в трагедии «Геракл» называет ее «чудище стоглавое». Диодор Сицилийский пишет, что у гидры «из единого туловища вырастало сто шей, оканчивавшихся змеиными головами». Но чаше всего называется цифра девять, и лишь Павсаний остается при особом мнении, уверяя, что голова у гидры была только одна, а остальные придуманы поэтом Писандром из Камира «для того, чтобы это животное показалось более страшным и его поэма оказалась более интересной». Писандр, живший в шестом веке до н.э., действительно был, возможно, первым автором, сосчитавшим головы знаменитой гидры (Гесиод об их количестве не пишет, а остальные упоминания относятся к более позднему времени). Но от поэмы Писандра «Гераклия», где, вероятно, было подробно описано редкостное животное, до наших дней дошли ровно три с половиной строки, в которых о гидре нет ни слова. И теперь остается только гадать, откуда пошла информация о ее многочисленных головах и сколько же их было на самом деле.

Но интересно другое: головы гидры (и в этом античные авторы единодушны) обладали удивительным свойством — по словам Диодора, «на месте каждой срубленной головы вырастали две новые, поэтому гидра казалась неуязвимой, и не без основания, поскольку раненая часть тут же становилась сильнее вдвое». Кроме того, как сообщает Гигин, «ее яд имел такую силу, что она убивала людей дыханием, а если кто-нибудь проходил мимо нее, когда она спала, то дула на его следы и он умирал в ужаснейших мучениях».

Но злонравная гидра не ограничивалась изведением тех людей, которые имели неосторожность оставлять следы возле ее логова. По словам Аполлодора, она «ходила на равнину, похищая скот и опустошая окрестные земли». Гидра эта причиняла, надо полагать, немало неприятностей жителям Арголиды, по крайней мере тем из них, что жили вблизи истоков реки Амимоны — именно здесь, по сообщению Павсания, обитало чудовище. Во времена автора «Описания Эллады» (второй век н.э.) еще можно было видеть платан, под которым, «как говорят, выросла знаменитая гидра». Время ее обитания известно довольно точно: родилась она, как и другие дети Ехидны, судя по всему, в первой половине шестнадцатого века до н.э., вскоре после Титаномахии. А гибель ее от рук Геракла могла случиться в первой половине или середине тринадцатого века до н.э.

Потомства гидра, судя по всему, не оставила, — по крайней мере, авторам настоящей книги о нем ничего не известно. Впрочем, не исключено, что животное это было способно к размножению, в том числе и к бесполому (ее крохотные тезки, живущие в пресноводных водоемах, могут размножаться в том числе почкованием).

Уничтожить гидру Гераклу приказал микенский царь Эврисфей, во власти которого сын Зевса и Алкмены оказался в наказание за совершенные в приступе безумия убийства: герой должен был совершить десять подвигов по выбору царя (в итоге их оказалось двенадцать). Эврисфей любил давать своему подчиненному трудные, опасные и часто — совершенно бессмысленные поручения. Однако на этот раз царь был прав — опасное чудовище действительно следовало уничтожить. Аполлодор пишет:

«Взойдя на колесницу, возничим которой был Иолай, Геракл прибыл в Лерну. Там он поставил лошадей и нашел гидру где-то на холме у источника Амимоны: там находилось логовище гидры. Метая в нее горящие стрелы, Геракл заставил ее выйти и после упорной борьбы схватил ее. Она повисла на нем, обвившись вокруг одной ноги. Геракл, сбивая дубиной ее головы, ничего не мог с ней сделать: вместо каждой сбитой головы вырастали немедленно две. На помощь гидре выполз огромный рак, укусивший Геракла за ногу. Поэтому Геракл, убив рака, и сам позвал на помощь Иолая. Тот зажег часть близлежащей рощи и стал прижигать горящими головнями основания голов гидры, не давая им вырастать. Таким способом Геракл одолел возрождающиеся головы гидры, и срубив, наконец, бессмертную голову, зарыл ее в землю и навалил на это место тяжелый камень: место это находится у дороги, ведущей через Лерну на Элеунт. Разрубив тело гидры, Геракл обмакнул в ее желчь свои стрелы. Эврисфей же заявил, что этот подвиг нельзя включить в число десяти, которые он должен был совершить, ибо Геракл одолел гидру не один, а с помощью Иолая».