Книга Калинова Яма - Александр Пелевин

Я прицелился в командира и нажал на спусковой крючок. Слишком дрожали руки: его не задело, но один из солдат рухнул лицом вниз. Они залегли.

Я быстро отполз назад и оказался почти у берега. В мою сторону начали стрелять, я услышал несколько ружейных хлопков и очередь из пистолета-пулемета. Выглянул из-за укрытия: солдаты на холме сняли винтовки с плеч и побежали в нашу сторону. На самом холме появились еще несколько темных фигур.

У Аугусто за поясом была граната, вспомнил я. Если взорвется динамит, сдетонирует и она. Это добавит взрыву мощности.

Хоакин высунулся из-за опоры, поднял руку в знак готовности, вскинул на плечо карабин и прыгнул в воду. Прикрепил взрывчатку. Молодец, подумал я, теперь доберись до берега.

Со стороны кустов снова начали стрелять — уже по реке. Вито продолжал вести огонь. Я направил ствол в сторону противника и дал очередь вслепую. Снова откатился назад: надо мной засвистели пули.

По мосту дороги не было — верная смерть. Только вплавь. Я увидел, как плыл Хоакин: его шинель распласталась на воде, он явно захлебывался.

Мне нужно было скорее уходить вслед за ними, но в мою сторону палили. Солдаты, которых я заметил на холме, уже вот-вот будут здесь. Я перекатился влево, ближе к мосту, снова высунулся, быстро прицелился в одну из серых фигур, бежавших в нашу сторону, и спустил курок. Солдат вскрикнул и нелепо завалился набок.

Я скатился вниз по берегу и побежал к воде. Сзади снова затрещали выстрелы, и мою ногу вдруг обожгло резким ударом.

Я закричал и свалился в грязь. Зарычал от боли, крепко сжал зубы и пополз под мост. Нога не слушалась, штанину заливало горячей кровью. Я заполз под мост, перевернулся на спину и направил дуло вверх — туда, откуда могли прибежать.

С нашего берега я слышал, как Вито ведет огонь по врагу и кричит «chupame la verga!»[10]

Выстрелы со стороны холма стихли. Неужели Вито уложил их? Я понял — это мой шанс, пока не подбежал патруль. Я подтянул простреленную ногу, с трудом попытался встать и на карачках пополз к воде. Сзади послышался топот сапог.

Обернувшись, я тут же получил мощный удар в челюсть рукоятью револьвера и свалился в воду у кромки берега. На меня навалилось сильное тело в шинели, и я увидел лицо: это был тот самый командир с орлиным носом, его лицо перекосила гримаса злобы. Он вцепился пальцами в шею и начал душить меня. Я попытался разжать его руки — это было невозможно. Он смотрел прямо мне в глаза, и его лицо было совсем близко, я видел его черные зрачки и чуял запах из его открытого в злобном рычании рта.

Я скользнул рукой к окровавленному сапогу, быстрым движением выхватил нож и всадил его командиру в глаз.

Он заревел и схватился за лицо.

Я высвободился из-под него, подхватил «Бергманн» и снова пополз к воде.

— Cabrones![11] — раздался сзади нечеловеческий рев.

Я оглянулся: командир держался за окровавленное лицо, из которого торчала рукоять моего ножа, катался по земле и зверски кричал, повторяя одно и то же слово.

— Cabrones! Cabrones! Cabrones!

Я заполз в реку, не чувствуя ни боли, ни холода, срывая шинель, добрался до первой опоры, поплыл, загребая одной рукой — в другой был «Бергманн» — и снова услышал выстрелы в мою сторону. Пули ударялись о бетон, попадали в воду. У дальней опоры моста плавала шинель Хоакина, самого его не было видно. Захлебываясь, я доплыл до середины моста и услышал голос Вито:

— Быстрее! Мы уложили этих шестерых, но теперь там солдаты, и еще целая толпа спускается с холма, на дороге танки!

Значит, шестерых, подумал я и поплыл изо всех сил.

— Cabrones! — доносилось сзади.

Когда я доплыл до опоры, возле которой плавала шинель Хоакина, я понял, что ошибся. Это был Хоакин. Он медленно погружался в воду с простреленной головой, широко расставив руки и глядя в никуда остекленевшими глазами. Вокруг расплывалось красное.

Я сначала подумал, что его тело надо вытащить на берег, но выстрелы стали чаще и точнее: одна из пуль ударилась в бетон прямо над моей головой. Я поплыл дальше.

Нащупав ногами дно, я попытался побежать, но забыл о простреленной ноге: пришлось плыть дальше, а из реки выползать уже на карачках, со всей скоростью, с какой только мог.

Я обернулся. На противоположном берегу засела цепь республиканцев, около двух десятков. И это только с одной стороны. Над командиром с ножом в глазу склонились двое — он был еще жив и продолжал кричать. Еще как минимум два взвода бегом спускались с холма. По правой дороге к мосту медленно подъезжал танк. Вито говорил о них во множественном числе — значит, не один.

— Взрывай! Взрывай к чертям! — я попытался крикнуть как можно громче, но из-за холодной воды и одышки мой голос стал похож на беспомощный хрип, и я закричал что было сил, срывая связки. — Взрывай!

Я даже не успел залечь лицом вниз, только беспомощно прикрылся руками. Чудовищный, невыносимый грохот заложил мне уши, оглушил, толкнул в сторону и перевернул, обдал жаром и зазвенел в моей голове всеми колоколами мира.

— Cabrones! — раздавалось сквозь этот звон с другого берега, отдаваясь внутри моей черепной коробки многократным «ones».

Меня присыпало землей и бетонной крошкой. Не видя ничего и слыша лишь повторяющийся грохот и звон, я пополз вперед, вслепую, падая лицом в холодную жижу, зачерпывая ее руками, вцепившись мертвой хваткой в ремень «Бергманна», как в спасательный круг.

Вдруг чьи-то сильные руки подняли меня за плечи: я поднял голову, передо мной расплывалось лицо Вито. Я попытался встать, но взревел от боли, едва ступил простреленной ногой. Вито шевелил губами, но я ничего не слышал.

— Уходим быстрее, да-да, быстрее… — говорил я.

Вито подхватил меня и потащил к дороге, повесив себе на плечо винтовку и мой «Бергманн». Я ступал одной ногой. Он опять что-то говорил, но я ничего не мог слышать, в голове продолжался бесконечный звон. Обернувшись назад, я увидел вместо моста клубы дыма и пыли. Наверное, по нам продолжали стрелять, но я этого не слышал.

Мы с Вито пересекли дорогу, забрались в рощу и залегли за деревом. Он очень тяжело дышал, а я начинал различать звуки стрельбы. Отдышавшись, Вито снова подхватил меня и потащил через деревья.

Когда мы добрались через рощу до поворота, где было сравнительно безопасно, я ненадолго отключился — Вито говорил, что всего на десять секунд. Я пришел в себя от его шлепков по щеке.

— Вито, — спросил я. — Как все прошло?

Вито беззвучно зашевелил губами.

— Как? — переспросил я.