Книга Тайна горы, или Портрет кузнечика - Татьяна Шипошина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Кстати, чем не монастырь для Иваныча?» — подумал я и сам тихонько посмеялся своей мысли. Закрыл глаза и представил себе Иваныча с толстой горящей свечой, в монашеском одеянии, с огромным капюшоном, накинутом на голову, идущим по развалинам монастыря.
Тут я услышал музыку. Она была сначала нежная, возвышенная, потом — тревожная.
Под сводами старинного монастыря я увидел идущих один за другим монахов. В руках они держали зажженные тонкие свечи.
Монахи медленно подходили к иконе Богородицы, целовали образ и кланялись ему. Потом старший, похожий на Иваныча монах взял икону и начал оборачивать ее в несколько слоев материи и еще во что-то. После этого вложил икону в плоский деревянный ящик и понес к выходу. Процессия монахов двинулась вслед за ним. Молодые монахи ломами разворотили камни у боковой стены храма и вырыли там глубокую яму. Туда они и опустили икону. Яму зарыли, уложили камни снова, так что невозможно было догадаться, что камни вообще кто-то трогал. Оставшуюся землю разбросали по площадке.
На прощание тот самый монах, похожий на Иваныча, обернулся ко мне. Я почему-то бухнулся на колени.
Монах перекрестил меня несколько раз, ощутимо нажимая на лоб, живот и плечи. Сначала на правое, потом на левое.
«А теперь вставай! — приказал монах. — Пора».
— Вставай! Вставай! — теребил меня за плечо Денис. — Пора! Давно уже! Сколько можно дрыхнуть! У Леньки вашего температура. Я ему аспирину дал, но все равно бежать надо в лагерь.
Я вскочил.
Приснилось! Это все мне только приснилось! Но как же ясно! Как ясно все было там, во сне!
Я глянул на то место, где во сне монахи зарывали икону. Место как место. Такие же камни, как и на всей площадке возле храма.
Привидится же такое!
Тут я обернулся… На один миг мой взгляд упал с горы в сторону моря. Над морем вставало солнце…
Вы никогда не видели рассвет над морем? Жаль… Если будет возможность, посмотрите.
Одно я могу сказать: рассвет над морем так же прекрасен, как ночное небо. Ни то ни другое душа человека не способна вместить в полной мере, потому что и то и другое просто в человека не помещается. Просто переливается за край души, и всё…
Но у нас не было времени любоваться красотами: Лёнчику становилось хуже!
Через минуту я был готов тащить носилки вниз.
— Может начаться заражение крови, — тревожно сказал Денис нам с Колькой. — Видно, перелом непростой.
Мы погрузили на носилки Лёнчика. Он стонал и был горячий как огонь.
Впереди носилки несли Денис и Колька, а сзади — я с Васькой. Девчонки тащили наши вещи.
Идти вниз, да еще с носилками, оказалось нелегко. Хотя мы старались ступать потихоньку, носилки качало, и при каждом резком движении Лёнчик стонал. Сердце разрывалось слушать, как он стонет.
— Потерпи, Лёнчик! Потерпи, дорогой! — просили мы, стараясь не качать носилки.
Да как же их можно было не качать на такой тропинке!
Примерно часа в два, когда мы уже миновали место нашего первого ночлега, мы увидели внизу толпу людей, машущих руками и идущих нам навстречу.
Как мы впоследствии узнали, Серёга проговорился, где мы, только когда начали прилетать из Москвы наши родители. Тут же все: и спасатели, и солдаты, и родители — кинулись по тропинке в гору.
Вот сколько народу собралось, чтобы нас спасать!
Конечно, нам было стыдно. Очень стыдно!
А мне-то, наверно, стыднее всех. Вообще, чувства, меня переполнявшие, описанию не поддаются. Столько всего!
Долго я потом не мог прийти в себя…
Перед тем как мы соединились со спасателями, Денис и Васька передали девчонкам свои места у носилок. Встреча со взрослыми никак не входила в их планы.
— Всё, мы смываемся, — сказал Денис. — Пока они не посчитали, сколько нас. То есть вас. И смотрите! Вы обещали! Про нас — никому!
— Да, конечно! — подтвердил я.
— Да! — откликнулся Коля и девчонки.
— Сань, — вдруг вернулся ко мне отошедший немного Васька.
— Чего?
— Дай краски… Дай мне бумагу…
Васька стоял передо мной красный как рак. Я понимал, как ему стыдно… просить.
Я чуть пригнулся.
— Бери из рюкзака. Бери всё. У меня запасные краски есть. Оставь только сам пенал, а из пенала тоже все бери. Пенал мне папа подарил… Память…
— Спасибо!
Через минуту Васька и Денис с дорожки испарились.
Впереди встречающих бежала докторша Верочка с аптечкой. Она сразу вколола Лёнчику антибиотики и обезболивающие лекарства, поставила на ходу капельницу и вообще не отходила от больного до приезда бригады скорой помощи. Скорую вызвали пограничники по рации.
В скорую в лагере уже села не Верочка, а заплаканная, но счастливая мама Лёнчика. Счастливая, что сын нашелся, что сын жив и все такое прочее…
А не менее заплаканная Верочка махала одной рукой вслед скорой, придерживая другой свою опустошенную аптечку.
Мы нашлись.
Нас нашли. Слава богу!
Как ни странно, рассеянная Гимназия заметила, что нас нет, в тот же день, на обеде. Тогда все решили, что мы «зарисовались» и просто опоздали на обед. Тревогу подняли, когда нас не оказалось на ужине.
Своими силами облазили весь лагерь. Когда стало понятно, что мы не пришли ночевать, начальник лагеря сообщил в милицию. Милиция сначала искала нас в поселке, опрашивая местных жителей и прочесывая улицу за улицей.
Естественно — безрезультатно. Поиски продолжились утром и днем. Утром начальнику лагеря пришлось звонить нашим родителям. К вечеру прилетели родители Коли, мама Лёнчика и папа Оли.
Представляете, что пришлось выдержать им всем! Главное, родителям! А Петровичу, Гимназии, начальнику лагеря! Если бы с нами что-то случилось, они бы сели в тюрьму.
По крайней мере, родители Коли сразу закричали, что администрация лагеря должна возместить им стоимость авиабилетов. Что даже миллиона рублей за моральный ущерб им будет мало и только суд решит, как наказать нерадивых воспитателей и халатное лагерное начальство.
Если подумать, они, конечно, правы.
Только вот кто виноват?
Мы? Мы… Я…
Я виноват.
Поднимаясь в гору, я не чувствовал угрызений совести, но сейчас, когда мы все-таки спустились, я вдруг понял, как мы подвели наших преподавателей и ни в чем не повинное начальство.
