Книга Седьмая девственница - Виктория Холт

Первые дни, проведенные в доме священника, я почти не видела Меллиору и полагала, что она, сделав свое доброе дело, сочла, что этого достаточно. Меня отдали в распоряжение миссис Йоу, которая, посетовав на ненужность моего присутствия, все же нашла мне работу. Я безропотно выполняла ее первые дни.

В тот самый первый день, когда Меллиора привела отца в свою комнату, я спросила, нельзя ли мне сбегать сказать бабушке, где я буду теперь жить, и легко получила разрешение. Меллиора прошла со мной на кухню и, собственноручно наполнив свежими продуктами корзинку, велела отнести ее моему бедному братику, упавшему с дерева. Так что я прибежала домой с рассказом о результатах моего стояния на помосте для найма на Трелинкетской ярмарке, вся переполненная воодушевлением.

Бабушка обняла меня, чуть не плача. Я ее такой никогда не видела.

— Священник хороший человек, — заявила она. — Лучше него во всем Сент-Ларнстоне никого не сыскать. И девочка у него хорошая. Тебе там будет славно, моя любушка.

Я рассказала ей о Хаггети и миссис Роулт и о том, как они меня чуть не наняли, и она посмеялась со мной вместе, когда я описала ей, как они были ошарашены, видя, что я ухожу с Меллиорой.

Мы распаковали корзинку, но я не съела оттуда ни кусочка. Это все вам, говорила я. Меня будут хорошо кормить в доме священника.

Уже одно это было похоже на сбывшуюся мечту. Разве я не мечтала, как буду разыгрывать из себя щедрую леди?

Мое возбуждение поулеглось за те первые несколько дней, когда я не видела Меллиоры и занималась тем, что чистила горшки и кастрюли, поворачивала вертел, мыла и резала овощи или подтирала полы. Зато кормили тут хорошо. Никакого «голубого неба с утопленниками». Но помню, что тогда я услышала высказывание, поразившее меня. Я отчищала плиточный пол в холодном чулане, где хранились масло, сыр и молоко, когда в кухню пришел Белтер поболтать с миссис Йоу. Я услышала, как он звучно ее чмокнул, от чего насторожилась еще больше.

— Ну вот что, парень, перестань, — хихикая, сказала миссис Йоу. Он не перестал, и послышались возня и шумное дыхание.

Потом она сказала:

— Сядь-ка, и полно баловать. Тебя могут увидеть девчонки. Негоже им знать, каким ты бываешь, господин Белтер.

— Не, пусть это лучше будет наш маленький секрет, миссис Йоу.

— Ну, хватит, хватит… А потом:

— Ты знаешь, что у нас тут теперь девчонка бабушки Би?

— Ага, видел, как же. Пальца ей в рот не клади, это уж точно.

— Так-то оно так, но вот чего не пойму, хоть ты тресни, зачем ее сюда взяли? Видит Бог, священнику и так нелегко столько народу прокормить. А они еще эту сюда притащили — а уж за столом-то она своего не упустит. Добро бы работала как следует.

— Значит, дела неважнецкие?

— Ох, ну будто ты не знаешь, что, коли у священника заведется пенни, он тут же отдаст кому-нибудь два.

Они скоро нашли для разговора предмет поинтереснее состояния дел священника, но я все думала и думала об этом, протирая пол. Мне все тут казалось просто роскошным, и было странно узнать, что в таком доме может оказаться трудно свести концы с концами.

Я не поверила этому. Слуги просто зря болтают.

Не пробыв и недели в доме священника, я сделала первый шаг к исполнению своей великой мечты.

Меня послали прибрать в комнате Меллиоры, пока она занимается с мисс Келлоу в библиотеке. Едва очутившись одна в комнате, я подошла к шкафу и раскрыла одну из книг. В ней были картинки с подписями. Я уставилась на них, пытаясь понять, что они значат. Я чувствовала гнев и бессилие, словно узник, сидящий в тюрьме в то время, как в мире происходят важные события.

Я думала, сумею ли научиться читать, если возьму одну из книг, буду смотреть в нее, узнавать очертания букв, копировать и запоминать их. Я совершенно забыла об уборке. Усевшись на пол, я вынимала одну книгу за другой, пытаясь сравнением букв понять, что они могут значить. Так я и сидела, когда в комнату вошла Меллиора.

— Что ты делаешь? — требовательно спросила она.

Я быстро захлопнула книгу и ответила:

— Прибираю твою комнату.

Она рассмеялась.

— Ничего подобного. Ты сидела на полу и читала. Что ты читала, Керенса? Я не знала, что ты умеешь читать.

— Ты смеешься надо мной, — закричала я. — Перестань! Не думай, что если наняла меня на ярмарке, значит, купила!

— Керенса! — надменно сказала она, как говорила тогда с мисс Келлоу.

У меня задрожали губы, и выражение ее лица сразу изменилось.

— Зачем ты смотрела книги? — мягко спросила она. — Пожалуйста, скажи мне. Мне надо знать.

Из-за этого «пожалуйста» я выпалила ей правду.

— Это несправедливо, — сказала я. — Я научилась бы читать, если мне кто-нибудь покажет как.

— Так ты хочешь научиться читать?

— Конечно, я хочу уметь читать и писать. Больше всего на свете.

Она села на кровать, скрестив свои хорошенькие ножки и разглядывая блестящие башмачки.

— Ну, это довольно просто, — сказала она. — Надо тебе научиться.

— А кто меня будет учить?

— Я, конечно.

Так было положено начало. Она и в самом деле стала меня учить, хотя после призналась, что думала, мне скоро надоест учиться. Надоест! Я была ненасытна. В комнатке на чердаке, которую я делила с Бесс и Кит, я просиживала до рассвета, копируя буквы с образцов, написанных Меллиорой, по полночи горели у меня свечи, которые я таскала у миссис Йоу из комода. Я пригрозила Бесс и Кит, что напущу на них всяческих несчастий, если они проболтаются, и, поскольку я была внучкой бабушки Би, они покорно согласились сохранять все в тайне.

Меллиора была поражена моими успехами, а в тот день, когда я сумела сама написать свое имя, она совсем разволновалась.

— Просто безобразие, — сказала она, — что тебе приходится заниматься тяжелой работой. Ты должна ходить на занятия.

Через несколько дней его преподобие отец Чарльз позвал меня в свой кабинет. Он был худой, голубоглазый, с желтоватой кожей, день ото дня становившейся все желтее. Одежда на нем всегда болталась, а жидкие каштановые волосы были вечно взъерошены и растрепаны. Он не слишком заботился о себе, он заботился о бедняках и людских душах, но больше всего — о Меллиоре. Было видно, что он считает ее одним из ангелов, о которых он говорит на проповедях. Она могла с ним делать все что хотела, и мне повезло, что она унаследовала от него желание заботиться о других. Старик всегда выглядел озабоченным. Я полагала раньше, что это происходит потому, что он думает о всех тех заблудших, кто обречен на адские муки, но после подслушанного разговора Белтера с миссис Йоу мне пришло с голову, что он может беспокоиться и по другой причине — из-за того, что нужно было накормить столько ртов и решить, как за все это заплатить.