Книга Автопортрет, или Записки повешенного - Борис Березовский

Да, сегодня я стал неизмеримо богаче, но, извините, сколько можно потратить на себя? На самом деле очень сложное ощущение: заработать столько денег, что все материальные цели, казавшиеся до этого невоплотимыми, вдруг разом становятся возможными. Это стресс. Я думаю, что пережил достаточно сильное психологическое изменение, поскольку всё материальное мне было никогда не просто не чуждо, а я придавал этому большое значение. И чтобы была квартира отдельная, и чтобы был телевизор, и чтобы машину купить – все это было для меня очень важно. И когда я стал заниматься бизнесом и за год достиг того, о чем не мог мечтать никогда, – это, конечно, серьезная для психики, для всего организма нагрузка. Но через год всё приедается. Или же надо кардинально менять жизнь.

Мне всегда смешно читать жалобы бизнесменов, политиков на свою трудную жизнь: мол, надрываемся на службе, горим на работе. Это как-то неискренне выглядит. Если устал, пойди отдохни, найди должность поспокойнее. Куда я бегу? Конечно, мог бы остановиться, ничего не делать. Но это было бы искусственное торможение, мне пришлось бы делать насилие над собой. Когда я стал богатым, наступил момент тяжелейшего выбора. Нужно было переформулировать все жизненные цели, потому что я не на словах, а из собственного опыта понял: счастье не в деньгах и не в их количестве. В психологическом смысле не имеет принципиального значения, богат ты или беден.

Деньги – это большая свобода. До сих пор для меня очень сложно определить, что такое богатый человек, и не потому, что я лицемерю. И уж точно могу сказать, что это не одномерная штука – богатство. Конечно, это было сложное состояние, чтобы вместо тех целей, которые разрушены, потому что достигнуты, сформулировать другие. Очень много людей сломалось на деньгах. Человек заработал миллион долларов, у него поехала крыша, и все закончилось. Он стал колоться, или спился, или купил себе домик на юге Франции и забыл думать о чем бы то ни было еще.

Есть масса примеров, когда люди, заработавшие первые деньги, уходили на покой, покупали дома, виллы в тихих европейских городах или где-то на островах и уезжали, пропадали навек. Наверное, они довольны жизнью. У меня получилось. Я почти мгновенно сумел кардинально поменять жизнь и поставил крест на примитивно-утилитарных задачах. Я пережил и кайф, когда с гордостью носил большие золотые часы. А нынче часики стоят восемьдесят фунтов, и они меня вполне устраивают. В них удобно плавать в бассейне, в море. Я давно уже не знаю, что сколько стоит. На самом деле я уже не меряю предметы по цене. Мне нравится то, что мне нравится. А сколько это стоит – безразлично. Лейблом меня не возьмешь. Когда меня спрашивают, сколько стоят вот эти часы на руке, я в шутку бросаю: «Восемьдесят тысяч долларов». И люди верят.

Когда мой друг, знаменитый на весь мир основатель бренда пива Хайнекен, спрашивал меня о жизненных проблемах и я отвечал, что их у меня только две – как заработать деньги и как их потратить, он говорил: «Ошибаешься. Что касается первой, ты прав. А вторая – как не потратить деньги». Деньги плюс интеллект могут всё. Одного интеллекта недостаточно. Хотя, в общем, быть может, и достаточно, но деньги с интеллектом могут всё. Даже изменять чувства, хотя это самое сложное. Я имею в виду не покупать чувства, а изменять их.

Распродажа века

Россия чрезвычайно криминализирована сегодня. Это происходит в силу ряда обстоятельств, но есть одно доминирующее. Доминирующим обстоятельством является колоссальное, невиданное в истории перераспределение собственности. В 1991-м почти на 90 процентов была государственная собственность. Сегодня огромная, богатая страна на 75 процентов – на 75 процентов! – уже не является собственностью государства, а является частной собственностью. Вот в этом перераспределении нет ни одного довольного человека. Те, кто заработал один миллион, считают, что могли заработать двадцать. Те, кто заработал двадцать, считают, что могли заработать сто. Ну, естественно, недовольны те, кто что-то потерял.

Есть общие экономические законы. Именно зависть порождает конкуренцию. Именно конкуренция является двигателем развития. Бессмысленны потуги улучшить перераспределение. Нет такого способа, который сделал бы это распределение более приемлемым. Как бы это перераспределение ни было произведено, недовольных было бы не меньше. Важно, что произошло перераспределение, что созданы предпосылки для реализации естественных экономических законов.

Справедливого перераспределения собственности не существует. Как доктор наук я получал зарплату пятьсот руб лей. И стал владеть собственностью, которая с трудом поддается оценке. Понятно, нефтяные компании, ОРТ и так далее…

Это – рынок, сегодня они стоят миллиард, а завтра приносят убытки и не стоят ничего. Но тем не менее это очень большая собственность. И что же, всё классно происходит? Нет, конечно. Потанину досталось больше. Гусинскому где-то досталось больше. Я недоволен, конкурирую, считаю, что собственность распределена несправедливо. А что говорить о людях, которые не только не приобрели, но еще и потеряли, стали жить хуже? Конечно, несправедливо.

Многое в процессе приватизации в России делалось неразумно. Не учитывая реальных экономических особенностей страны. В России двадцать предприятий создают более половины национального продукта. Если бы эти предприятия переходили в собственность особым образом, постепенно, то государство смогло бы за их счет обеспечить необходимый минимум для каждого гражданина, а не допустить такого падения, пустив всех в свободное плавание.

Степень коррупции в России соответствует степени преобразования. Это богатство было ничье, не принадлежало никому. Это было государственное. И вот чиновник может одной росписью определить – тебе принадлежит или не тебе. Конечно, работая с «АвтоВАЗом», мы эксплуатировали возможности этой крупнейшей российской компании. И если говорить без лицемерия, то все совместные предприятия, выраставшие рядом с подобными гигантами, делали то же самое. Другой вопрос, как они это делали – законно или незаконно. Наше достоинство состояло в том, что мы с самого начала имели мощное юридическое обоснование под всеми своими действиями. Мы понимали, как общество будет реагировать на появление класса собственников, на то, что одни становятся богаче, а другие беднее. Шла приватизация.

Рыночная экономика хороша тем, что дает шанс каждому. У каждого появляется возможность стать не просто богатым человеком, а счастливым человеком, принадлежать самому себе. Очень многие, к сожалению, от этого выбора отказались. Но все больше и больше людей осознают, что «халява» закончилась, что нужно работать. Когда наши мужчины перестанут бродить по улицам, а начнут работать, тогда ситуация в стране изменится к лучшему.

Да, мы живем не на острове. Поэтому вина за то, что эти люди не нашли себя, частично лежит и на нас. И конечно, мы должны думать о тех людях, у которых по природе нет достаточной инициативы, нет способностей. Неминуемо (и это не только российский опыт, это – классический опыт перехода от тоталитарного режима к демократическому), что общество пройдет через разочарование. Надежд всегда больше (а у нас – особенно много), чем их реализаций. Но самое главное – нужно было заплатить за этот переход. И большинство оказалось неготовым это делать – платить. Мягче реформы провести было невозможно.