Книга Золушки нашего Двора - Лесса Каури

– И она была права, как, впрочем, и всегда! – вздохнул его величество и вдруг улыбнулся. – Рассудительная Рейвин… Порой мне не хватает ее мудрости, веришь, брат?

– Верю! – улыбнулся в ответ тот и вновь разлил напиток. Королеву он помнил прекрасно. – За ее величество! Виват!

– Виват! – согласился Редьярд. – А ведь были моменты, когда мне хотелось ее придушить!

– Полагаю, у нее тоже были, – лукаво блеснул глазами Дрюня, – но ты продолжай исповедоваться, братец, я слушаю!

* * *

– Присядь, дорогая!

Фирона послушно села. Раз Рейвин разрешила ей сесть в ее присутствии, значит, разговор пойдет серьезный.

– Довольна ли ты службой Первой фрейлины королевы? – между тем принялась спрашивать королева. – Устраивает ли тебя жалованье, выделенные покои?

Северянки не умели притворяться. Фирона поднялась, нервно комкая в руках платок.

– Ваше величество, со мной вы можете быть откровенной! – воскликнула она. – К чему эти заходы издалека? Вы собрались отправить меня обратно в Узамор?

Рейвин посмотрела на нее с изумлением.

– Почему ты так решила, Фирона? Разве я слыву среди людей неблагодарной? Разве забываю тех, кто был рядом со мной в трудное время?

Зрачки фрейлины расширились. Бледность будто присыпала мукой веснушки на некрасивом лице.

– Вы хотите… – прошептала она.

Быстро подойдя, королева взяла ее за руки.

– Только если ты тоже захочешь этого, дорогая! Приданое, пышную свадьбу, все, что полагается, я обеспечу! Не смогу дать тебе только любви будущего мужа. Ее ты должна будешь добиться сама!

Фирона молчала.

– Ну же! – мягко произнесла Рейвин.

Посмотрев в глаза королеве, фрейлина успела увидеть отголосок боли, давно знакомой обеим. Но все же спросила:

– Кто он?

– Ты его хорошо знаешь, – странным глухим голосом ответила Рейвин. – Графу Атрону рю Воронну прочат место Второго посла Ласурии в Крее. Как ты понимаешь, женитьба для дипломата – дело первой необходимости!

– А он согласится? – засомневалась собеседница.

– Если я прикажу – согласится! – холодно произнесла королева, и Фирона, не выдержав, закричала:

– Но как же вы? Как же?!

Рейвин осторожно высвободила пальцы. Отошла к окну. И уже оттуда сказала:

– Я жена и мать! Такова воля Пресветлой, и не мне в ней сомневаться! О твоих чувствах к нему я знала всегда, Фирона, однако это не отдалило тебя от меня… Наоборот! Нынче Индари дает тебе шанс, упущенный мной! Взамен я попрошу лишь об одном… одолжении!

Фрейлина смотрела на свою королеву с восторгом и ужасом, с горечью и обожанием. И с бесконечной преданностью.

– Для вас, ваше величество, я сделаю что угодно! – наконец сказала она.

Рейвин невесело усмехнулась:

– Дорогая, тебе придется стать матерью!

* * *

– А это, собственно, вся исповедь, – улыбнулся король, и облегчения в улыбке проскользнуло больше, нежели сожаления. – Мы с Рейв никогда не любили друг друга, однако с того момента шаг за шагом учились уважать личное пространство другого. Я не был ей хорошим мужем, но стремился делать все для Ласурии. И королева заняла место рядом. Достойное место. Да и матерью она оказалась замечательной. Жалею, что Кольке не досталось ее любви сполна, как Арку! Глядишь, и вырос бы чуток посерьезнее…

– Не вырос бы! – хохотнул Дрюня, разливая последнюю порцию ласуровки по стопкам. С сожалением потряс пустой бутылью. – По Арку видно, что он удался в мать. А Колька, уж прости, братец, вылитый ты, остолоп!

– Велю отрубить голову за неуважение к династии! – беззлобно пригрозил Редьярд. Похоже, после разговора на душе у него и правда стало легче.

– За правду? – возмутился шут. – Ты – тиран и деспот!

В дверь постучали.

– Войдите! – со вздохом разрешил король.

– Ужин, ваше величество! – раздался деликатный голос Яна Грошека из-за створок. – С их величествами королем и королевой Гаракена, их высочествами и его светлостью герцогом Оришем. Семейный ужин!

– Чтоб они все подавились, – пробормотал Редьярд, тяжело поднимаясь.

Пол неожиданно ушел из-под его ног, и король упал бы, если б шут не успел сорваться с места и поддержать его. Пару минут оба стояли, покачиваясь, словно на палубе корабля. Затем понимающе переглянулись, кивнули и в один голос констатировали:

– Ласуровка, зар-р-раза!

– Ваше величество – время! – королевский секретарь наконец решился открыть дверь и заглянуть внутрь: – Нарушаем протокол!

– Надо итить! – провозгласил Дрюня. И перехватив его величество под руку, повел к двери.

Ласуровка – зар-р-раза! – до того момента пившаяся легко и сидевшая в организме тихо, двинула в голову тяжелым кулаком, спутала сознание.

– Пресвятые тапочки! – разглядев лица короля и его тени, пробормотал Ян и сделал знак гвардейскому эскорту выстроиться за ними.

Поскольку ужин был хоть и семейным, но на высшем уровне, все направились в Малую королевскую столовую. Грошек, тяжело вздыхая, деликатно подсказывал, куда его величеству следует поворотить стопы. Где-то на середине пути из-за поворота коридора раздались странные звуки – будто табун лошадей печатал шаг по брусчатке мостовой. Королевский секретарь побледнел, схватился за голову и заметался по коридору, ища возможность скрыться самому и спрятать короля со свитой.

– Никогда не видел, чтобы он так быстро бегал! – толкнув шута в бок, пьяно хихикнул Редьярд.

– А что такое? – заинтересовался Дрюня. Улучив момент, ухватил секретаря за полу камзола. – Стоять! Что происходит?

– Это же драгобужская делегация идет в выделенную им башню, то есть нам навстречу! – с ужасом пояснил Грошек. – А по этикету подгорного народа… – секретарь понизил голос – табун неумолимо приближался, – мы будем обязаны пригласить их на ужин! «Ежели уважающий себя мастер направляется на пир и встретит другого уважающего себя мастера, он обязан пригласить его следовать за собой к уважающему себя мастеру – устроителю пира. А тому вменяется в обязанность угостить всех пришедших на славу во имя Руфуса и Торуса!» – процитировал он по памяти. – Буллит триста пятьдесят шестой Регламента поведения почтенных мастеров!

– Ой! – посерел лицом Дрюня, а его величество сказал несколько слов, которые королю знать не полагалось.

– Прикажете затаиться? – поинтересовался у него офицер караула.

Как назло, в прямом коридоре таиться было негде. Разве что укрыться гобеленами с изображениями купающихся дев и рыцарских забав.

Из-за угла, печатая шаг, вышел драгобужский клин, ведомый рыжим Виньогретом. Дойдя до короля и свиты, клин лязгнул подкованными ботинками и остановился. На его величество уставилось с пару десятков мрачных глазок из-под насупленных бровей.