Книга Полная луна - Пэлем Грэнвил Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пру рассердится.
Генри вздрогнул:
– Уже.
– Ты ее видел?
Генри вздрогнул еще раз.
– Да, – глухо сказал он, – видел. Она там была.
– И что?
– Разорвала помолвку.
– Поразительно. А может, ты не понял?
– Понял. Она сказала, что не хочет меня видеть и займется добрыми делами.
– А ты?
– Я не успел. Она захохотала и исчезла, как электрический заяц.
– Захохотала? Нехорошо. Иногда мне кажется, она немного того…
Генри стал грозным.
– Умереть хочешь? – спросил он.
– Нет, – отвечал Фредди. – Нет, нет. А что?
– Не оскорбляй Пру.
– Значит, ты ее любишь?
– Конечно.
– Я думал, ты рад избавиться от девицы, которая поднимает скандал – из-за чего? Из-за портрета свиньи!
Генри задрожал:
– Это не все.
– Видимо, я не понял.
– Она сказала, чтоб я бросил живопись.
– А, ясно. Кабачок.
– Ты все знаешь?
– Она мне сказала, ну, тогда, перед свадьбой. Ты получил в наследство эту «Шелковицу»…
– Да. Мы вечно об этом спорим.
– Вообще-то она права. Ты хоть посмотри. Дело хорошее.
– Ладно, съезжу. От тебя убегала в истерике любимая девушка?
– Скорее нет. С Агги разное бывает, но в другой манере. Я думаю, это неприятно.
– Что-то такое случается, Фредди. Видишь, какая ты гадина, скажем – свинья.
– Понимаю. Угрызения.
– Я теперь готов на все. Бросить живопись? Пожалуйста!
– Это хорошо.
– Я ей так и напишу.
– А тетя Гермиона перехватит.
– Да, верно.
– Куда уж верней! Когда девицу нашего рода высылают в Бландинг, письма просматривают.
– Тогда передай ей записку.
– Нет, я сейчас не в замок. Ладно, я туда заеду. Если она вернулась – сам поговорю. Подожди. Я скоро.
И он уехал, представляя себе, как Чедвики прижимаются носами к стеклу, жадно глядя вдаль.
Прошло не очень много времени, когда Фредди появился снова.
– Обернулся, как смог, – сказал он. – Если заждался, прости, о тебе же хлопотал.
– Ну как?
– Видел ли я Пруденс? Нет. Она не вернулась. Но ты сперва скажи, ты правда хочешь помириться? Ты готов пресмыкаться и ползать?
– Да.
– Зная при этом, что для брака нет ничего хуже?
– Да.
– Я бы не торопился, Глист. Я знаю твою Пруденс. Дай ей палец – отхватит еще что-нибудь. Со мной она вежлива, где там – почтительна, – но почему? Не распускаю. Эти… э… невысокие девушки – вроде болонок. Ты видел разъяренную болонку? Она…
– Ты рассказывай! – напомнил Генри. – Рассказывай, расска…
– Ладно. Увидев, что ее нет, я позвонил Галли.
– Галли?
– Кому же еще? Если кто-то и подскажет, что делать, то это он. Выслушав все, через две минуты, после одного бокала виски с содовой, он дал нам совет.
– Какой человек!
– Именно. Я тебе рассказывал, как он женил Ронни Фиша на хористке, хотя с ним боролись все наши тети?
– Нет. Так и женил?
– А то! Пределов для него нет. Тебе повезло.
– Что же он предложил?
– Замечал ли ты, – начал Фредди, – что хозяева замков, вроде моего отца, не знают толком, сколько человек у них служит? Возьмем садовников. Выйдет отец утром, идет и видит – оперся кто-то на лопату. Что ж, он скажет: «А, вот верный старый Джо, или Перси, или Питер, или Томас»? Нет. Он скажет: «А, садовник!» Таким образом…
– Ты бы рассказывал, – предложил Генри. – К чему тут садовники? Что предложил Галли?
– Я об этом и говорю. Дядя Галли, из Лондона, сказал, что буквально всякий может наняться к нам садовником. Ясно тебе? Ты заметишь, что ничего не смыслишь в садоводстве. И не надо. Ходи себе с граблями или с тяпкой и гляди поревностней. Купить их можно здесь, у Смитсона. Главное – ревностный вид.
Генри онемел, пораженный величием этой мысли; но тут же увидел и препятствия:
– Разве за ними никто не присматривает?
– Как же, присматривает, Макалистер. Все в порядке. Дал ему пять фунтов. Если к тебе подойдет шотландец, похожий на малого пророка, не пугайся. Кивни и похвали сад. Увидишь отца – кланяйся.
– Потрясающе! – вскричал Генри.
– Я тебе говорил.
– Буду бродить…
– …пока Пру не вернется…
– Поговорю с ней…
– …и помиришься. А то передай записку с верным человеком. Приготовь заранее. В чем дело?
– О Господи!
– Что с тобой?
– Ничего не выйдет. Твой отец меня знает.
– Неужели ты думаешь, – удивился Фредди, – что дядя Галли это упустил? Он вышлет первой же почтой.
– Кого?
– Ее.
Генри побледнел:
– Не ее?
– Именно ее. Он сразу пошел к Биффену и забрал.
– Ой!
– Честное слово, Глист, я тебя не понимаю! Сам я ее не видел, но ассирийский царь – это очень солидно. В конце концов, нужен же тебе грим, вот и бери, от всей души советую. Ладно, пока! Желаю удачи.
Полковник Уэдж сидел в ногах постели и беседовал с женой, пока она завтракала, как у них повелось. Он встал, подошел к окну, нервно позвякивая ключами в кармане.
– Нет, что за человек! – сказал он. – В жизни такого не видел.
Если бы рядом случился добрый друг и проследил, куда он смотрит, ему бы показалось, что эти слова относятся к садовнику с граблями, который стоит внизу, на газоне, и он бы с ним согласился. Природа создала в свое время много странных существ, в том числе вот это. Особенно в нем поражала борода – светло-горчичного цвета, ассирийской формы.
Но друг ошибся бы. Полковник говорил не о нем. Когда сердце гнетет забота – до садовников ли, даже бородатых? Говорил он о Типтоне Плимсоле.
Многие отцы смотрят на поклонников дочери, как пастухи, у которых хотят увести овечку. Полковник был не из них. Не принадлежал он и к тем, кто сидит сложа руки, пуская все на самотек, тем более если поклонник – миллионер.
