Книга Сорвиголова. Человек без страха - Пол Крилли

Надо вставать.

Рефери ведет отсчет.

Четыре…

Пять…

Джек поднимается на колени. Вставай, старый пень, тебя никто не должен видеть в таком жалком состоянии.

Шесть…

Джек опирается на руку, чтобы обрести равновесие.

Семь…

Он на ногах. Толпа ликует, а парень удивлен. Не ожидал, что Джек поднимется после такого удара.

Рефери держит Джека за руки.

– Готов продолжать?

Джек кивает.

– Готов продолжать? – повторяет рефери.

– Готов! – отвечает Джек.

Рефери кивает и отпускает его руки. Не долго думая, Джек бросается в бой, мощно прикладывая парня в скулу. Надо преподать ему урок, чтобы в будущем лишний раз подумал, прежде чем пихаться локтями. Парень спотыкается и прижимается к канатам. Джек наседает, напрочь забыв о том, что должен проиграть. Он инстинктивно реагирует на страх в глазах противника и атакует.

Но тут гонг сигнализирует об окончании раунда.

Джек вынужден остановиться, и парень воспринимает это с облегчением.

Джек возвращается в свой угол, садится на табурет.

Пока над ним колдует тренер, вытирая кровь и щедро намазывая бровь вазелином, подходит Слейд и опирается на канаты.

– Мистер Риголетто просил напомнить, что в следующем раунде ты должен упасть.

Джек не отвечает.

– Мёрдок.

Джек оборачивается и видит, что Слейд ухмыляется.

– Помни о сыне. Он здесь, на трибуне. Ты же не хочешь, чтобы с ним что-нибудь случилось?

Джек удивляется.

– Мэтт здесь?

Слейд кивает в сторону. Джек встает и сразу замечает сына – тот будто островок спокойствия посреди пьяной и кровожадной толпы.

Как он сюда попал? Он же и бой видеть не может.

– Наверное, решил поддержать своего старика, – во все зубы улыбается Слейд. – По крайней мере, он не увидит, как ты будешь падать. Во всем есть положительные стороны.

Звучит гонг.

Джек встает. Зрители тоже на ногах, орут, словно дикари – все, кроме Мэтта. Тот сидит, зажав между колен белую трость. В стеклах темных очков отражается свет прожекторов.

Он ждет.

Слушает.

– Мэтт, это для тебя.

Ему показалось, или Мэтт слегка дернул головой, будто услышал его слова? Нет, это невозможно. Сквозь такой рев ничего не разобрать.

Но сын медленно встает и поворачивается лицом прямо к отцу. Джек смотрит на него и чувствует умиротворение. Сын – его гордость, важнее его в жизни ничего нет. Мэтт идет прямо к нему, улыбаясь, и Джек понимает, что он все знает. Знает, что в этом раунде отец победит.

Джек улыбается в ответ.

Он вкладывает в удар всю свою мощь. Всю накопившуюся за многие годы ярость. Всю ненависть к Риголетто. Всю боль от потери Мэри. Все. Все его эмоции питают один-единственный удар.

От его апперкота парня аж подбрасывает в воздух.

Джек отходит назад, опуская руки.

Парень шлепается на ринг, будто тряпичная кукла. Приземляясь, он прикусывает язык, и кровь хлещет изо рта. Его голова болтается туда-сюда.

Рефери бросается к нему и начинает отсчет.

Один…

Два…

Три…

Четыре…

Пять…

Шесть…

Семь…

Восемь… Девять… Десять…

Нокаут. Рефери подходит к Джеку и вздергивает вверх его руку. Он победил.

Толпа безумствует. Джек пытается найти Мэтта, но того со всех сторон обступили беснующиеся болельщики.

Джек оглядывается на свой угол и видит, что Слейд смотрит на него с… сожалением? Гангстер скрывается в толпе. Пошел искать Риголетто.

Джек не боится. Он поступил так, как должен был. Доказал и себе, и Мэтту, что способен на последний подвиг. Пусть он неудачник, но он не обманщик.

Он отворачивается и не торопясь пролезает между канатами. За ним наверняка наблюдают, так пусть знают, что ему не страшно. Все вокруг кажется нереальным: цвета чересчур яркие, звуки непривычно громкие и отчетливые. Джек чувствует запах попкорна, пива, хот-догов и пота.

Он уходит с ринга под одобрительные похлопывания по спине. Кто-то хочет пожать ему руку, кто-то, наоборот, осыпает его ругательствами. Джек ни на кого не обращает внимания. У него осталось мало времени.

Прятаться от Риголетто Джек не собирается. Если бы собирался, то придумал бы план побега. Собрал бы вещи, купил бы билеты на самолет или взял напрокат машину. Уехал бы подальше, предварительно отослав куда-нибудь Мэтта.

Или попросту не явился бы на бой. Они с Мэттом могли бы уехать из Нью-Йорка, своего родного города. Но куда бы они отправились? Он совершенно не знает страну. Да и как представить Мэтта в бегах?

Нет, он собирался выполнить указания, как обычно. Быть хорошим мальчиком и слушаться доброго главаря мафии. Сделать что велено. Но увидев среди зрителей Мэтта, он изменил решение.

Он не мог так поступить. Не мог подвести сына. Сын верил в отца, и ни один отец в мире не мог бы закрыть на это глаза.

Пусть ему и придется за это заплатить.

Джек покидает арену с черного хода и оказывается в подворотне. Капает дождик, капли мерцают в свете уличных фонарей. В маслянистых лужах на асфальте отражаются огни проезжающих машин.

Раздаются шаги и плеск воды.

Джек останавливается. Вздохнув, он сует руки в карманы. Риголетто легок на помине.

Он даже не оборачивается.

– Валяйте, – говорит он.

Слейд, Макхейл, Гиллиан. Анджело и Марчелло налетают на него с кулаками и железными трубами. Он не сопротивляется, в этом нет никакого смысла. Джек понимает, что выкрутиться не удастся. На ринге он подписал себе смертный приговор.

Сыплются удары; кто-то ломает ему запястье трубой. Джек кряхтит от боли, но не молит о пощаде. Нет, такого удовольствия он им не доставит. Новый удар трубой, теперь по лодыжке. Кажется, это Гиллиан его бьет. Снова хруст ломающихся костей. Это уже здоровяк Слейд приложился кулаком.

Нос сломан, глаза опухли и ничего не видят. Джек лежит у мусорного контейнера, но избиение не прекращается. Он уже не чувствует боли – его разум свил некий защитный кокон и воспарил над ней. Он лишь слышит сочные звуки ударов и чувствует их на себе.

Но Джек по-прежнему не жалеет о том, что сделал.

Он жалеет лишь о том, что оставляет Мэтта одного. Одновременно он рад, что вчера они смогли поговорить. Мэтт справится. Его сын справится.