Книга Лето, в котором тебя любят - Игорь Гуревич

Верблюд повернул голову в сторону Заура. С крыши не было видно, но казалось, у верблюда глаза расширились и шикарные ресницы вспорхнули вверх. Во всяком случае, жевать верблюд перестал – это точно. Нижняя челюсть так и замерла где-то внизу, приоткрывая тупые крупные зубы. Ни у кого из зрителей, в том числе у верблюда, не было сомнения, что Заур направлялся к несчастному животному с какими-то пакостными намерениями. Для владеющих человеческим языком и находящихся в районе второго вагона эти намерения были яснее лунной ночи. В тихо поющем степном пространстве отчетливо раздавалось женское сопрано:

– Заурчик, приведи его ко мне.

– Вот с…! Что с мужиком делает! – возмутился я.

– Он не мужик, он грузин. К тому же не болеет, – прокомментировал Вовка.

Не болеющий грузин достиг верблюда и встал возле него в раздумье. Ни на морде, ни на шее верблюда ничего, даже отдаленно напоминающего уздечку, петлю или просто веревку, не было. Заур погладил животное по шее и что-то стал ему говорить. С крыши слышно не было.

– Как ты думаешь, он с ним по-грузински или по-русски разговаривает? – поинтересовался Вовка.

– По-казахски, наверное.

– Силен!

Верблюд, однако, на поглаживания и уговоры отреагировал однозначно. Поскольку от подошедшего человека явной угрозы не исходило и вел он себя не шумно, даже ласково, верблюд возобновил жвачку и отвернулся в противоположную сторону. Заур повернулся к вагону.

– Ну, Заурчик! – пропело оттуда.

Заур зашел к верблюду со стороны отвернутой морды и взял животину за уши.

– Опа! – цирк обещал стать зрелищным. Народ вокруг взбодрился.

Верблюд резко мотнул головой, но миролюбивое лежание продолжил.

– А ты сядь на него, – посоветовал кто-то.

– Давай, давай! – стало раздаваться со всех сторон. Заур решительно взялся за передний горб, перебросил ногу.

Со стороны второго вагона раздались аплодисменты и радостное девчачье повизгивание:

– Ой-ой, здорово! Веди его сюда.

Заур сел в межгорбие плотнее и начал настойчиво колотить верблюда по бокам. Корабль пустыни продолжал терпеливо жевать. Лежа.

Вдруг паровоз дал надрывный гудок, рванувший в больных головах, как бомба:

– У-у-у-а-а-а!

Верблюд, наверное, тоже болел. Может, вчера переутомился, может, воды перепил – вон горбы какие! Так или иначе, резкий паровозный рев ему, как и нам, не понравился. Он вскочил на ноги – резко, практически без подготовки – и оказался неимоверно высоким. Я, во всяком случае, со своим ростом вполне прошел бы под ним, лишь чуть наклонившись. Но испытать не удалось. Обнаглевший паровоз взревел второй раз и начал трогаться. Обалдевший верблюд чуть не подскочил на месте и рванул с ходу рысью или иноходью. Бог знает, как это у них называется. Главное – побежал быстро, резво, и, что особенно пикантно, в сторону диаметрально противоположную движению паровоза, который словно стремился наверстать упущенное за прошедшие сутки. Между горбов верблюда во все стороны болталась широкая спина Заура, на глазах уменьшаясь, источаясь. Верблюд входил в игольное ушко степного пространства, растворяясь в нем. Вместе с ним растворялся смелый, уверенный в себе грузин, настоящий мужчина.

– Зау-у-у-а-а-а! – крик заглушил очередной третий и прощальный рев паровоза.

– Вот стерва! – сплюнул Вовка. – Пропал мужик. Вокруг была степь. Голая, пустая, пропахшая полынью, безлюдная, дикая, чужая степь. Ни холмика, ни домика, ни дымка. Только паровоз и дура Наташка с ее бабьими прихотями стрелой неслись через гончарный круг ковыльной поволжской равнины или низменности (кому охота, пусть уточняет у географов в четвертом вагоне). И одинокий грузин на верблюде мчался неведомо куда по этой степи. И только Бог один мог ответить, когда встретятся и встретятся ли верблюд и паровоз, Заур и Наташка.

– Земля круглая, – резюмировал Вовка. – Пошли.

И мы полезли вниз в вагон, рискуя на полном ходу свалиться в эту ставшую в один раз такой опасной степь, поглотившую нашего боевого товарища.

2

Заур трясся на несущемся верблюде, верный себе и своей мужской выдержке. У всего есть начало и конец. Верблюды «тоже люди» и имеют свойство уставать, тем более от бессмысленной скачки.

«Синяки будут, – подумал Заур по-грузински. – Хорошо, не по горам скачем».

– Стой, скотина! – крикнул он по-русски.

Скотина даже ухом не повел и продолжал свою иноходь. Тем временем впереди появились смутные очертания то ли большого шалаша, то ли приземистого круглого домика. Степь оказалась не такой уж ровной – обман зрения. Спуски и подъемы, небольшие овражки открывались неожиданно и лишь тому, кто передвигался по этой степи. Заур скосил глаза вправо-влево, рискованно оглянулся назад. «Железки» и плетущегося по ней паровоза и след простыл. Даже верхушки столбов и строчки проводов не маячили – исчезли за бугром. И опять – во все стороны ровный гончарный круг.

Не прошло и получаса, как верблюд замедлил бег и замер у самой юрты. Это была именно юрта. Заур с межгорбья сползать не спешил: все же высоковато. Полог откинулся, и на свет вышел низкорослый узкоглазый мужичок в высокой странной шапке и полосатом кафтане. Заговорил фальцетом громко, почти закричал, задрав лицо к Зауру. Верблюд почтительно переступал с ноги на ногу, наклонял голову и сопел.

Прокричав что-то не по-русски и, явно, не по-грузински, мужичок похлопал верблюда по шее, назвал его Васей и добавил еще что-то.

Двугорбый стал послушно опускаться на колени: сначала передние – Заур качнулся вперед и вцепился мертвой хваткой в горб, потом задние – Заур выпрямился.

«Интересно, как он тогда вставал?» – подумал Заур. Ни черта не помнил – настолько все быстро произошло!

Васька улегся и опять зажевал, посапывая и грубо мурлыча – не иначе. Заур сполз на бок. Почувствовал дрожащими ногами землю. Узкоглазый подскочил и ткнул грузину прямо в левый глаз правым сухим кулачком. Крепко ткнул. Грузин промолчал. Отвечать не стал. Только спросил:

– Ну и что?

Низкорослый мужичок глянул снизу вверх и вдруг рассмеялся:

– Шайтан, грузин, что ли?

– Заур, – протянул руку.

– Айтуган, – ответил. И добавил: – Казах.

– А почему Айтуган?

– Мать в новолуние родила. А Зайыр, по-нашему, «который на самом деле», можно не сомневаться. Ты на самом деле?

– Я Заур. Но можешь не сомневаться.

– Заходи, – казах откинул полог. – Садись, – указал на подушки сбоку от входа. Сам сел напротив.

Взял белую пиалу. Плеснул из бутылки что-то – Заур не заметил, в глазах еще бегали мушки от недавней скачки.

Протянул гостю:

– Выпьем за знакомство.

Заур принял сосуд. Посмотрел на прозрачную жидкость. «Кумыс, – подумал, – а выглядит как водка». Залпом выпил.