Книга Все, чего я не сказала - Селеста Инг

Джек стоит поодаль, по ту сторону могилы, поджидает мать в тени большого вяза. Нэт пробирается к нему, припирает к стволу, и Ханна, застряв с родителями в толпе других взрослых, наблюдает за братом нервно.

– А ты что тут забыл? – осведомляется Нэт. Вблизи видно, что рубашка у Джека темно-синяя, не черная, и хотя штаны костюмные, на ногах старые черно-белые кроссовки с дыркой на носу.

– Эй, – говорит Джек, не отрывая взгляда от земли. – Нэт. Как оно?

– А ты сам-то как думаешь? – Голос, черт бы его побрал, срывается.

– Я пошел, – говорит Джек. – Маман ждет. – И после паузы: – Я очень соболезную.

Джек отворачивается, и Нэт хватает его за плечо:

– Да ну? – Он никогда никого не хватал за плечи. Он сейчас крут, как киношный детектив. – Полиция хочет с тобой поболтать.

Люди смотрят – Нэт почти кричит, Джеймс и Мэрилин оборачиваются, но Нэту плевать. Он придвигается ближе, стоит нос к носу с Джеком:

– Я же знаю, что она в понедельник была с тобой.

Джек наконец смотрит Нэту в лицо – испуганно сверкают голубые глаза:

– Она тебе сказала?

Нэт шагает еще ближе – надвигается грудью. В правом виске стучит кровь.

– Зачем? У меня что, своих мозгов нет?

– Слышь, Нэт, – бубнит Джек. – Если Лидия сказала, что я…

И осекается: подходят родители Нэта и доктор Вулфф. Нэт пятится, взглядом прожигает Джека, и отца (за то, что помешал), и вяз (за то, что не стоял подальше от могилы).

– Джек! – рявкает доктор Вулфф. – Что такое?

– Порядок. – Джек глядит на Нэта, потом на взрослых: – Мистер Ли, миссис Ли, я очень вам соболезную.

– Спасибо, что пришел, – отвечает Джеймс. Вулффы уходят по извилистой тропинке с кладбища, и теперь Джеймс хватает за плечо Нэта. – Ты что? – шипит он. – Твою сестру хоронят, а ты драться вздумал?

Джек бредет за матерью, оглядывается, встречается глазами с Нэтом, и у того нет сомнений: Джек напуган. Затем тропа сворачивает, и Джека больше не видно.

Нэт выдыхает:

– Эта падла что-то знает про Лидию.

– Ты с ума сошел – скандалить? Пусть полиция разбирается.

– Джеймс, – говорит Мэрилин, – не ори.

Она прижимает пальцы к виску, будто у нее мигрень, и зажмуривается. К ужасу Нэта, по щеке у матери катится темная капля крови. Нет, просто слеза, зачерненная тушью, оставляет грязно-серый след. У Ханны сердечко разрывается от жалости, она тянется к материной руке, но Мэрилин не замечает. Ну что ж, увы. Ханна сцепляет руки за спиной.

Джеймс роется в кармане пиджака, ищет ключи.

– Я везу твою мать и сестру домой. Остынешь – придешь пешком.

И морщится, не успев закрыть рот. В глубине души – в такой-то день – хочется успокоить Нэта, тяжело и утешительно возложить руку ему на плечо, обнять, в конце концов. Но Джеймс и так держится из последних сил: вот-вот лицо сомнется, подкосятся колени и он попросту рухнет. Он хватает за плечо Ханну. Та, по крайней мере, всегда делает, что велено.

Нэт садится на корни вяза и смотрит, как родители идут к машине, как Ханна, разок тоскливо обернувшись, плетется следом. Отец не знает Джека. С первого класса, почти двенадцать лет, Джек жил дальше по улице, и для родителей Нэта он просто соседский мальчик, нечесаный, с собакой и подержанной тачкой. А вот в школе знают все. Раз в месяц – новая девчонка. И с каждой одна и та же история. Джек не ходит на свиданки – никаких ужинов, цветов, шоколадных конфет в коробках с целлофаном. Он просто везет девчонку на Кручу, или в автокинотеатр, или на стоянку и расстилает одеяло на заднем сиденье. Спустя неделю-другую перестает звонить и выбирает следующую. Славен тем, что предпочитает девственниц. Девчонки гордятся, будто их приняли в закрытый клуб, шушукаются и хихикают у шкафчиков, сально пересказывают пошаговый сценарий. Сам Джек ни с кем не водится. Все знают, что он в основном сам по себе: мать работает в больнице ночами, шесть ночей в неделю. Джек не обедает в школьной столовой, не ходит на танцы. На уроках сидит на задней парте, выбирает, кого бы позвать кататься. Весной выбрал Лидию.

Нэт сидит на кладбище час, два, три, наблюдает, как кладбищенские рабочие убирают складные стулья, цветы, мятые бумажки и одноразовые платки. Извлекает из памяти все, что знает про Джека, – все факты, все слухи. Факты и слухи путаются, и, собравшись домой, Нэт бурлит страшным гневом. Пытается вообразить Лидию с Джеком, отчаянно гонит от себя эту мысль. Джек ее обидел? Неизвестно. Нэт лишь понимает, что Джек – ключ к этой истории, и клянется себе все выяснить. Лишь когда гробокопатели заносят лопаты над открытой могилой, Нэт поднимается на ноги и уходит.

Огибает озеро, сворачивает; перед домом Джека стоит патрульная машина. Года не прошло, думает Нэт. Подкрадывается к дому, под окнами сгибается в три погибели. Парадная дверь за сеткой открыта, и он на цыпочках взбирается на крыльцо – по самой кромке истертых ступеней, чтоб не скрипели. Там говорят о моей сестре, при каждом шаге повторяет он про себя, я имею полное право. Приникает к сетке. Ничего не видно, кроме дверного проема, но слышно, как Джек в гостиной громко, с расстановкой, будто во второй или в третий раз, объясняет:

– Она перепрыгнула класс по физике. Ее мать хотела, чтоб она училась с одиннадцатым классом.

– И в этом классе был ты. Ты разве не в двенадцатом?

– Я же говорю, – раздражается Джек, – мне пришлось на второй год. Я не сдал экзамен.

Голос доктора Вулфф:

– У него сейчас «хорошо с плюсом». Вот видишь, Джек, – если взяться за ум, у тебя все получается.

Нэт снаружи растерянно моргает. У Джека? «Хорошо с плюсом»?

Шорох – наверное, полицейский переворачивает страницу в блокноте. Затем:

– Какова была природа твоих отношений с Лидией?

Имя сестры в устах полицейского формально и четко, не имя, а ярлык, и Нэт вздрагивает. Джек, видимо, тоже – и отвечает резче:

– Мы дружили. Всё.

– Несколько человек показали, что видели вас вдвоем после школы в твоей машине.

– Я учил ее водить.

Жаль, Нэту не видно Джекова лица. Они же понимают, что он врет? Но полицейского, похоже, ответ устраивает.

– Когда ты видел Лидию в последний раз? – спрашивает он.

– После обеда в понедельник. Перед тем как исчезла.

– Что вы делали?

– Сидели в машине и курили.

Пауза – полицейский записывает.

– А вы были в больнице, миссис Вулфф?

– Доктор.

Полицейский тихонько откашливается.

– Прошу прощения. Доктор Вулфф. Вы были на работе?

– Я обычно выхожу в вечернюю смену. Каждый день, кроме воскресенья.