Книга Мочалкин блюз - Акулина Парфенова

– Четыре.

– Смешно.

– Четыре с половиной.

– Шесть, – сказала я.

И тут – о ужас – Глеб сказал:

– Уступаю.

– Отлично, – сказала я.

Пожала руку Георгию Филипповичу, оделась, вышла. Садясь в такси, заметила, что оба мужчины вышли из магазина и смотрят мне вслед.

Дома я налила себе виски, выпила залпом, и спустя пять минут руки мои перестали дрожать, а сердце – бешено колотиться.

Через несколько минут позвонил Георгий Филиппович.

– Я обхаживал этого сноба неделю, а ты мне все испортила. Я бы взял с него десять. Придется начинать все сначала.

– Георгий Филиппович, душенька, простите меня. Хотите, я правда куплю его за шесть?

– С ума сошла! Меньше чем за двенадцать я его теперь не отдам. Но как честный человек ты должна будешь мне помочь. И не так, как сегодня. Этот господин неопределенной ориентации уговорил меня дать ему твой телефон. Кстати, продиктуй мне фамилию этого английского декоратора.

Я продиктовала.

Впереди был свободный вечер, я устала и вставила в лаптоп купленный по дороге DVD с новым фильмом. Однако нахлынувшие видения обнаженного Глеба оказались более яркими, чем проходная комедия, которую я смотрела. И я решила лучше послушать музыку.

Я обнаружила странную особенность. Раздетый, напоминающий мраморную статую, он восхищал и умиротворял мое воображение. Одетый же в свои избыточные тряпки, он вызывает у меня болезненное раздражение и неприятные галлюцинации. Может быть, Кораблева права и все дело в чертовом гламуре?

Не поступить ли мне на работу в аквапарк или спортивный клуб и там выбрать себе мужчину? Но боюсь, меня неправильно поймут.

Было совершенно ясно, что об этом фантастическом красавце и богаче Глебе мне лучше не думать. Да, он прекрасен, особенно раздетый. Эта линия его тела, поднимающаяся от бедра до подмышки, вызывает у меня мурашки… Но между нами – социальная пропасть. Как только он узнает, чем я на самом деле занимаюсь, сразу потеряет ко мне интерес. Да и откуда я взяла, что имеет место быть вообще какой-то интерес? Попросил телефон. Может быть, он по-прежнему хочет, чтобы я работала в его магазине.

В ответ на мои мысли раздался звонок.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Я узнал ваш голос, прекрасная язвенница.

– Глеб?

– Простите мою назойливость, ваш номер мне дал уважаемый Георгий Филиппович.

– Все в порядке.

– Я звоню, чтобы извиниться. Я был непростительно груб с вами в тот день, когда мы встретились в Quazi. Говорил и предлагал какую-то дикую чепуху. Оскорбил такую утонченную женщину, как вы. Позвольте мне загладить свою вину приглашением пообедать, скажем, завтра. В шесть я за вами заеду, скажите куда.

Я запаниковала, но меня спасло правило незабвенной Коры Хюпш.

– Извиняться вам решительно не за что. Напротив, это я поступила грубо, не поблагодарив вас за заботу, которую вы проявили к моей скромной персоне. Вы так помогли мне, довезли до поликлиники. Что касается вашего любезного приглашения, то боюсь, что завтра я не смогу. Если вы минуту подождете, то я сверюсь с ежедневником и скажу, когда я свободна.

– Жду с нетерпением.

Я сосчитала до ста.

– Боюсь, что не раньше понедельника.

– Тогда, может быть, позавтракаем в субботу или воскресенье?

– Боюсь, завтрак слишком интимное мероприятие для нашего шапочного знакомства. Да и я собираюсь за город.

– Тогда, может быть, встретимся прямо сейчас?

Разумеется, я была свободна и завтра, и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье. По его тону невозможно было понять, приглашает он меня на свидание или на деловую встречу. Если он имеет в виду что-то типа свидания, мамочка моя, то нужно отнекиваться и оттягивать. Он наверняка привычен к легким победам. Не дождется. К тому же вопрос с ориентацией по-прежнему открыт.

– Вообще-то я устала, у меня был трудный день. Да и чем плох понедельник?

– В понедельник я улетаю в Бразилию. Вернусь через две недели.

– Может быть, очные извинения подождут две недели? Тем более что заочно они уже приняты.

– Не хотите меня видеть?

– Если честно, то просто не совсем понимаю цель нашей встречи.

– Позвольте мне рассказать о ней лично. Наденьте вашу изумительную блузку и спуститесь. Я подъеду к парадной и отниму у вас не более десяти минут.

– Вы так настойчивы. Хорошо.

Я назвала адрес.

После упоминания о блузке я не могла ему отказать. Пожалуй, он единственный человек из всех знакомых, кто мог бы оценить ее по достоинству, включая самых продвинутых моих клиентов. И, кажется, он действительно ее оценил.

Когда он вышел из машины – не буду описывать, как он был одет, поверьте, что изысканно, на мой вкус даже чрезмерно, – мне померещилось на его лице что-то вроде замешательства. После уверенного и развязного тона, которым он разговаривал со мной в Quazi, в своей машине и по телефону это было странно. Может, мне почудилось…

– Я не успел сказать вам. Блузка просто вне всяких похвал. Для меня одежда дает примерно восемьдесят процентов информации о собеседнике. Только очень уверенная в себе, изысканная и благородная по происхождению женщина может так непринужденно носить такую сложную вещь. Вы остроумно подобрали к ней аксессуары. Когда я увидел вас в ней, то понял, что вы совершенно особенная и не такая, какой показались мне в первый раз…

– Спасибо. А я как раз думала о том, вы – единственный из моих знакомых – можете понять, насколько она хороша.

– Знаменитый дом. Однако не слишком ухожен.

– Тысяча девятьсот четвертый год, северный модерн. Перекрытия и коммуникации устарели, нужна серьезная модернизация. Чтобы ее провести, нужно выселить всех. А это невозможно, и будет невозможно еще лет десять – пятнадцать.

– Хороша ли планировка квартир?

– Хотите подняться?

Мы поднялись. И тут случилось забавное совпадение. Перед тем как спуститься, я слушала диск с лучшими оперными ариями. И в ту секунду, как Глеб вошел в мою квартиру, Сэмюэл Рейми запел песню тореадора. Мой гость в своем наряде представился мне удивительно похожим на Эскамильо, и его избыточная элегантность оказалась вдруг странно уместной.

Я добросовестно продемонстрировала Глебу все закоулки своей квартиры. Его похвалы и замечания были разумными. Пришлось объяснить мою систему коллекционирования антиквариата и связанную с ней пустоту в комнатах. Хорошо, что я уже успела заменить прежние ампирные обои на более пышные коллекционные французской фирмы Legrand. Я мечтала оформить квартиру в стиле Мадлен Костен, ездила на барахолку на «Удельной», покупала у старушек вышивки, скатерти, консольки, мраморных кроликов, бронзулетки, светильники, плюшевые портьеры. С ними много возни, все нужно стирать и дезинфицировать. Но овчинка стоит выделки.