Книга Королевский рыцарь - Шеррилин Кеньон

Ей оставалось надеяться лишь на то, что Страйдер не вырвет ей руку и не изобьет ее, как он пригрозил Сирилу.

Да какое ей вообще дело, живут эти головорезы или умирают?

Никакой надежды нет. Она, должно быть, окончательно выжила из ума, раз решила, что сможет уговорить или запугать такого мужчину, как Страйдер.

Ну и ладно. Она соберет вещи и оставит все, что дорого ее сердцу. Уж лучше сбежать, чем позволить сделать из себя покорную куклу. Сердце ее сжалось от боли, на глаза навернулись слезы.

– Простите, что побеспокоила вас, - бросила Ровена и направилась к выходу.

Она ни за что не станет плакать перед Страйдером, не доставит ему такого удовольствия.

Ровена вышла из палатки и побрела сама не ведая куда, дав наконец волю слезам.

Несколько секунд озадаченный Страйдер стоял и невидящими глазами смотрел прямо перед собой. Неужели у нее действительно блеснули слезы? Вряд ли. Характер у леди Ровены твердый, женщина она сильная. Он до сих пор чувствовал себя опустошенным после общения с нею. И все же…

Не успел он опомниться, как ноги понесли его следом за ней. Она уже дошла до крайней палатки. Страйдер прибавил шагу.

– Ровена, - он осторожно взял ее за руку, - погоди. Она обернулась, и у него дрогнуло сердце. Ровена поспешно вытирала мокрые щеки.

– Что еще? - буркнула она, голос ее дрожал.

Страйдер весь сжался. Единственное, перед чем он никогда не мог устоять, - слезы. Проклятая слабость! Он таял, стоило ему увидеть женские страдания. Не говоря уже о терзаниях столь ранимого создания, как Ровена, - в слабых отблесках света глаза ее сияли, словно алмазы, она казалась нежной и уязвимой.

– Вот так. - Он осторожно провел рукой по ее ледяной щеке. - Не надо слез. В них нет нужды.

Ровена сглотнула, ощутив тепло его ладони. Кто бы мог подумать, что этот варвар способен на такую ласку!

– Нет нужды? Из-за чего же тогда, по-вашему, стоит плакать, если не из-за этого?

– Неужели я действительно настолько ужасен, что довел вас до слез?

Он подтрунивал над ней, и это удивило ее гораздо больше, чем его присутствие.

– Так и есть.

Она еще больше удивилась, услышав его смех.

– Должен признать, что из всех женщин, которых мне доводилось встречать на своем веку, вы первая меня на дух не переносите.

– Может, вам надо почаще выходить в свет? Он приподнял бровь:

– Похоже, у вас для меня не припасено ничего, кроме оскорблений, так почему, скажите на милость, я должен помогать вам?

Да, тут он прав.

– Извините меня, - тихо промолвила она. - Я так привыкла отпускать в сторону таких, как вы, людей шпильки, что это уже, наверное, у меня в крови. - Ровена с мольбой посмотрела на него. - Но если вы поможете мне, милорд, я обещаю впредь не говорить вам гадостей.

– Никогда?

– Клянусь!

Страйдер кивнул. Он три года провел в заточении. Три года он был вынужден подчиняться чужой воле. Ему не дозволялось иметь даже самых естественных и примитивных желаний. Капризы его тюремщиков всегда ставились превыше всего. Эти три года тянулись целую вечность. Даже сейчас ему временами кажется, что он провел в заточении большую часть жизни.

Нельзя допустить, чтобы дама, пусть даже очень несносная, провела остаток жизни, подчиняясь чужим капризам. Такая женщина никогда не найдет счастья в принудительном браке. Для нее он станет тюрьмой.

Он припомнил клятву Братства меча. Он дал обет помогать всем страждущим.

И цена за помощь Ровене - всего лишь песня…

Страйдер стиснул зубы. Черт бы побрал этого Генриха! Но ведь король не ведал, чего ему это стоит. Не знал, почему он питает такое презрение к трубадурам и их творениям. Пропади все пропадом!

Ему бы следовало прогнать ее, но он не мог. Этой благородной даме нужен герой и защитник. И как бы ему ни хотелось, он не может отвернуться от нее.

– Когда состоится этот ваш конкурс, миледи? В ее глазах засияла надежда.

– В последний день турнира. Вы должны потрясти судей своим выступлением.

Его замутило при одной только мысли об этом.

– Вы хоть понимаете, как мне противно выступать?

– Наверное, также, как мне просить вас об этом. Не в моих правилах обращаться с просьбой к посторонним людям, если я могу сделать что-то сама.

– И все же мы объединены общей бедой.

На ее губах появилась легкая улыбка, от которой сердце его оборвалось.

– Обещаю вам, лорд Страйдер, если вы приложите все усилия, чтобы выиграть, я не добавлю ни грамма к вашим страданиям. Никогда.

– В таком случае спокойной ночи, миледи. - Он коротко кивнул ей.

Он пошел было прочь, но она остановила его. Не успел он сообразить, в чем дело, как Ровена приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

– Благодарю вас за доброту, сэр рыцарь, сбившийся с пути праведного.

Она упорхнула, оставив его в тишине ночи. У Страйдера перехватило дыхание. Он стоял и смотрел ей вслед, все его тело горело огнем. Никогда еще он не ведал столь невинного поцелуя, никто не сотворял с его телом подобных чудес.

Он, должно быть, не в себе, если испытывает такие чувства к мегере.

И все же он не мог отвести от нее глаз. Она исчезла из виду, а он все стоял как пень, глядя на то место, где она только что была.

– Что случилось?

Он повернулся на голос возникшего из темноты Кристиана.

– Ничего, - буркнул он. - Почему ты спрашиваешь?

– Сам не знаю, просто у тебя такое выражение лица, будто ты только что побывал на небесах. Странное какое-то.

Страйдер встряхнулся и побрел к палатке.

– Ты зачем здесь торчал? - спросил Кристиан. Слава Богу, его друг не видел Ровену!

– Захотелось подышать свежим воздухом, - пожал он плечами.

Кристиан недоверчиво покачал головой, но больше вопросов задавать не стал и направился в палатку, обогнав Страйдера.

– Кстати, - сказал Кристиан, когда Страйдер вошел внутрь. - Красный цвет определенно идет леди Ровене, тебе не кажется?

Было три часа утра. Все спали. Прохладный ветерок трепал ткань палаток, меж которыми осторожно крался человек.

Ночь выдалась безлунная - очень хорошо, не стоит Прелестной Небожительнице взирать на подобные дела.

Аквариус остановился у палатки Страйдера Блэкмора. Посмотрел на левую руку, которую всегда скрывал до запястья, чтобы никто не проведал о том позоре, через который ему пришлось пройти. И не узнал, кем ему пришлось стать.