Книга Фантом.Счастливы,как датчане - Малин Рюдаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта история показывает, что отношение датчан к налогам разделяют далеко не во всех странах Европы и мира. Три четверти граждан Франции (72 %) считают, что платят слишком много. 74 % полагают, что отдают системе больше, чем получают от нее. 88 % французов уверены, что власти неумело распределяют налоговые поступления. Почти половина (45 %) одобряют тех, кто решает переселиться за границу, чтобы уменьшить налоговое бремя[70]. В Испании девять человек из десяти заявляют, что налоговая система устроена несправедливо, около 67 % уверены, что государство отдает им меньше, чем они платят в виде налогов и взносов, а 70 % готовы поклясться, что обществу достается совсем немного – и даже еще меньше – из налоговых поступлений[71]. В США отношение к налогам тоже не единодушно: фискальный режим здесь унифицирован и принимает во внимание гражданство, а не место проживания, из чего следует, что где бы ни жил американец, где бы ни зарабатывал на жизнь, он должен заполнять налоговую декларацию. Если налоги, выплаченные в стране проживания, ниже американских, разница должна быть перечислена в американскую казну. В последние годы налоговое ведомство США усилило давление и контроль за американцами-экспатами[72]. Что из этого воспоследовало? Все большее число американцев отказываются от гражданства США. По статистике Федеральной резервной службы, в 2011 году от гражданства отказался 1781 американец, то есть на 16 % больше, чем в 2010-м. Эта цифра может показаться незначительной в сравнении с пятью миллионами американцев, живущих за границей, и тем не менее эта цифра в семь раз выше, чем в 2008 году.
Несколько недель спустя я ужинаю у друзей. Муж моей подруги, успешный деловой человек, вдруг заявляет – как ни в чем не бывало: «Лично я не заплатил ни одного цента налогов во Франции. Не желаю содержать бездарных политиков». Мне не хочется ввязываться в спор, и я спрашиваю: «Разве это возможно? Ты ведь заработал кучу денег!» Он очень гордо отвечает: «Еще как возможно, способ всегда найдется, стоит только поискать как следует. Я вижу, как правительство тратит деньги, и не желаю в этом участвовать». Я спрашиваю, заинтригованная его логикой: «Я понимаю, что можно обсуждать уровень налогообложения, политические вопросы и всякое такое, но разве ты не считаешь, что должен выполнять свой гражданский долг? Ты ведь пользуешься услугами инфраструктур, больниц, полиции, юридической системы…» Слегка смущенный (все-таки!), он меняет тему: «Давайте поговорим о чем-нибудь другом… Я недавно был на выставке, организованной Парижской мэрией. Великолепная экспозиция – и вход бесплатный!»
Внимание: мы готовы делиться – при условии, что участвуют все и все уважают систему, не пытаясь жульничать и не ища выгоды.
2011 год. В Дании полным ходом идет избирательная кампания. Озлем Сара Секис, официальный представитель крайне левой Социалистической народной партии, хочет доказать, что бедность существует даже в нашей стране. Она приводит в качестве примера случай Карины, безработной матери-одиночки, которая якобы находится в бедственном положении. После проверки выясняется, что Карина каждый месяц получает в общей сложности 16 000 крон (2100 евро) разных пособий, из которых 5000 крон (700 евро) остается ей на развлечения. Разразился жуткий скандал: оказывается, «бедняжка Карина» получает больше, чем многие работающие граждане страны. Датчане возмутились. Да, они готовы платить высокие налоги и быть частью солидарной системы, но не хотят, чтобы их «обували». Конечно, ничего фатального не произошло: опрос, проведенный после этого случая, показал, что «эффект Карины» имел ограниченные последствия. Число людей, считающих, что размер социальных выплат слишком велик, увеличилось с 24 до 28 %. Почти 60 % датчан с ними не согласны и даже заявляют, что… можно было бы платить и больше.
Основополагающим условием является уважение к другому, если этот «другой» активно участвует в общем проекте. Нынешнее правительство социалистов сделало такой подход к проблеме своим главным козырем. Его девиз: делать различие между теми, кто может, но не хочет, и теми, кто хочет, но не может. Новая реформа заменяет пособие по безработице для лиц моложе 30 лет финансовой выплатой, адекватной по размеру студенческой стипендии. Все, кто ее получает и может работать, должны участвовать в жизни города, на благо сограждан (убирать улицы, парки, пляжи, помогать престарелым…). По данным одного исследования, 80 % датчан поддерживают эту инициативу[73]. Реформа также ставит безработных, получающих помощь от государства, в более жесткие рамки. Они обязаны предоставлять наглядные свидетельства поисков работы, размещать на сайте jobnet.dk несколько резюме в неделю, чтобы уполномоченный Центра занятости мог их отслеживать. Если безработный не является на собеседование, отказывается от подходящей ему работы или не проявляет заинтересованности в поиске, к нему принимают меры, сокращая размер выплат[74].
Систему выплат по безработице можно назвать довольно щедрой (особенно для тех, кто является членом профсоюза), однако, чтобы быть застрахованным, необходимо регулярно платить взносы. В среднем безработный датчанин в течение первых четырех лет получает пособие в размере 73 % от своего последнего оклада против 33 % в Великобритании; 65 % в течение первых двух лет и 25 % в течение двух последующих в Испании; 67–37 % (с уменьшением по годам) в Германии и 67 % в течение первых двух лет и 30 % в течение двух последующих во Франции[75]. Однако те, кто очень много зарабатывает, став безработными, все равно будут получать 16 000 крон (2100 евро) пособия в месяц. Рассчитывать на пособие – не в духе датской культуры, это отлично иллюстрирует пример «лентяя Роберта»: каждый должен вносить свой вклад в поддержание общественного договора.
Несколько лет назад я переживала период обдумывания дальнейшей карьеры. В 2003-м Элизабет ушла из «Bang & Olufsen», и я оказалась в совершенно другом мире – мире рекламы. Я не выбирала эту работу, но она давала мне возможность в конце месяца платить за квартиру. Мне предложили место директора по работе с клиентами большого парижского магазина. Я привыкла к стилю работы Элизабет и понимала, что новый опыт – хорошая возможность проникнуться атмосферой другого мира в рекламном агентстве, не просто французском, но и очень парижском. В первый день один из директоров решил рассказать мне о клиенте, встреча с которым была назначена на завтра. «Э-э-э, как бы поизящнее выразиться… завтра ты будешь общаться с управляющим нашего главного клиента». Я лучезарно улыбаюсь, восклицаю: «Как здорово!» – и вижу по лицу собеседника, что он в затруднении, словно не знает, как продолжить. «Ну так вот, дорогая, чтобы все прошло гладко, постарайся не выглядеть слишком… „правобережной“. Не обижайся, просто обитатели Левого берега предпочитают более сдержанный, строгий стиль». Вопрос «береговой принадлежности» никогда не приходил мне в голову, и я решаю выяснить, что конкретно он имеет в виду. «Если я правильно понимаю, ты опасаешься, что мой внешний вид может так раздражить клиента, что встреча сорвется?» Не получив ответа, я продолжаю: «Знаешь, я ведь датчанка, значит, по определению не принадлежу ни к одному из берегов, скорее уж к острову Сен-Луи, как „центристка“, – ха-ха-ха! А если говорить серьезно, я готова рискнуть. Если клиенту не понравится, как я выгляжу, и это повлияет на его решение, лучше остановиться сейчас!» В конечном счете все обошлось, никто не был шокирован, и в тот период жизни я много узнала о креативном мышлении, отношениях между людьми и собственных возможностях. А главное – поняла, что рекламный бизнес – не моя стезя.
