Книга Бюро лесных услуг. С вопросами и ответами для почемучек - Николай Сладков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скоро так песком облипли, что и летать не могут. По земле поскакали.
Прыг-дрыг-скок – и опять в лужу! Опять над ними солнечный фейерверк, да ещё радуга в брызгах. Моются, стараются.
Неужели воробьи (и вообще птицы) так моются? Почти все птицы любят купаться, но по-своему. Например, глухари, куропатки и перепёлки купаются только в пыли. В воду они – ни ногой. Купание в пыли им необходимо. Так они освобождаются от пухоедов-паразитов, которые живут в их перьях. Трясогузки, сороки и воробьи охотно купаются в лужицах. Воробьи купаются и в пыли, но обычно они это делают перед дождём, когда им начинают надоедать пухоеды.
Выкупались, вымылись – и выскочили на бережок.
Ванятка так и ахнул:
– Воробьи! Все трое – обыкновеннейшие воробьи!
Все трое серенькие, свеженькие такие, чистенькие. А вот вода в луже стала грязной…
Понял Ванятка: воробьи так за зиму измазались, что и на себя стали не похожи. Это они сейчас в бане мылись, зимнюю грязь с себя смывали. С песочком тёрли!
Чёрный сажу смывал: он всю зиму в дымовой трубе ночевал.
Коричневый – спал в сыром дупле, в гнилой трухе вымазался.
Рыжий – в кирпичной стене устроился, в дырке.
Вот и стала вода в луже чёрно-кирпично-коричневой.
– С лёгким паром! – крикнул Ванятка воробьям и побежал домой, разбрызгивая ногами весенние лужи.
Незаметно зажглась и тихо начала разгораться в небе алая полоска зари. Утренний ветерок прошумел в вершинах берёз. Тонким перезвоном оледенелых хвоинок отозвались ему высокие сосны.
Внизу, в глубокой темноте леса, явственней зажурчал невидимый ручеёк. И весь лес стал полниться чуть слышным шуршанием, шорохом, хрупким, тихим звоном – звуками неодушевлённой жизни. И каждый звук был сам по себе: то хруст ветвей, то звон капель, а то посвисты жёстких хвоинок.
Но вдруг все эти отдельные хрусты, звоны и свисты соединились и зазвучали слаженно и живо.
И вот возникла – просто, как живая струйка воды из-под глыбы снега, – родилась в предрассветной мгле лесная песенка. Возникла и полилась тихо, полная робкой радости, светлой весенней грусти. Это запела зарянка.
Зарянка
Почему зарянка так называется? Разве она только на заре поёт? Зарянка чисто и долго поёт ранним утром и на закате солнца. Одну зарю встречает, другую – провожает. Как бы ты назвал такую птичку? Конечно зарянка. А теперь погляди, как она окрашена. На грудке словно заря утренняя разливается. Так что зарянка дважды зарянка.
И чудом соединила в песне своей все неодушевлённые шорохи, шелесты, звоны и хрусты дремучей лесной ночи. Соединила и оживила, и стали они понятны и близки всем.
Рано, одной из первых среди наших перелётных птиц, возвращается она к себе на родину – в наши неодетые леса, где и в дневных сутемках долго ещё будет хорониться от солнца хрупкий, хрусткий под ногой снег. Рано – чуть свет – пробуждается она утром и поёт тихонько, как будто спросонья, свою тонкую, звонкую, замирающую в конце песенку. Живую песенку, сложенную из мёртвых, чуть слышных звуков просыпающегося весеннего леса.
Ранняя весна, вечер, глухое лесное болото. В светлом сыром сосняке снег ещё кое-где, а в тёплом ельнике на бугре уже сухо.
Я вхожу в густой ельник, как в тёмный сарай. Стою, молчу, слушаю.
Вокруг чёрные стволы елей, за ними холодный жёлтый закат. И удивительная тишина, когда слышишь удары сердца и собственное дыхание. Дрозд на еловой макушке высвистывает лениво и звонко. Свистнет, прислушается, а в ответ ему тишина…
Почему в сосняке снег лежит, а в ельнике уже нет? Речь идёт о верховом болоте с редкими соснами. Зимой верховые болота заметаются снегом гораздо сильнее, чем густые ельники с развесистыми кронами. Разница в толщине снежного покрова очень существенная. Снег на верховых болотах весной лежит дольше, чем в ельниках. Если сравнивать настоящие сосновые боры с ельниками, то картина будет обратной. В светлых борах снег сходит быстрее, чем в тёмных ельниках. Кроны у сосен не столь густые, как у елей, и бор насквозь просвечивается солнцем.
И вдруг в этой прозрачной и затаившей дыхание тишине тяжёлые, грузные, нечеловеческие шаги! Всплески воды и позванивание льда. То-пы, то-пы, то-пы! Будто тяжело гружённая лошадь с трудом тянет по болоту воз. И сразу же, как удар, ошеломляющий грохочущий рык! Дрогнул лес, качнулась земля.
Тяжёлые шаги затихли: послышались лёгкие, суматошные, торопливые.
Шажки лёгкие догоняли тяжёлые. Топ-топ-шлёп – и остановка, топ-топ-шлёп – и тишина. Торопливым шажкам нелегко было догнать неторопливые и тяжёлые.
Я прислонился спиной к стволу.
Под ёлками стало совсем темно, и только мутно белело между чёрных стволов болото.
Зверь рыкнул опять – как из пушки грохнул. И опять охнул лес и качнулась земля.
Я не выдумываю: лес вправду дрогнул, земля вправду качнулась! Лютый рык – как удар молота, как раскат грома, как взрыв! Но не страх порождал он, а уважение к его необузданной силище, к этой чугунной глотке, извергающейся, как вулкан.
Лёгкие шажки заторопились, заторопились: зачмокал мох, захрустел ледок, заплескала вода.
Я давно уже понял, что это медведи: дитё и мама.
Дитё не поспевает, отстаёт, а мама чует меня, сердится и волнуется.
Как медведица почуяла человека? Неужели она шлёпает непослушного медвежонка? У медведей острый слух и прекрасное обоняние. Медведица могла услышать шаги человека и почувствовать его запах. Медвежата действительно иногда получают шлепки от мамаши. Например, разыгравшись, путаются под ногами. Они любопытны, часто суют свой нос куда не надо. В данном случае медвежонок, по-видимому, приотстал от удаляющейся мамаши. Она подтолкнула его лапой. Малыш взвизгнул. Не столько от боли, сколько от обиды.
Мама предупреждает меня, что медвежонок тут не один, что она близко, что лучше его не тронь.
