Книга Временно недоступен. Книга 1. Перемена мест - Андрей Кивинов

Геннадий Федорович Лузан прекрасно понимал, что не по чину провинциальному майоришке такой прием, да тут уж не до субординации. Дело к Плетневу было деликатное, тонкое, тут сперва неплохо правильную атмосферу создать. Для закрепления отношений. Про общие боевые подвиги напомнить.

На совместной охоте они, в общем-то, оказались случайным образом. Плетнев входил в следственную бригаду, расследовавшую махинации с янтарем. Концы вели в столицу, поэтому делом занялся центр. Целый месяц Антон Романович жил в порту пяти морей, каждый вечер докладывая по скайпу обстановку. Разумеется, не руководству, а любимой женщине. Кого допросил, кого обыскал. Как-то в разговоре с Геннадием Викторовичем упомянул, что уважает охоту. Тот тему подхватил, сам любил побаловаться. А на следующий день предложил место в машине, мол, напарник приболел, а пропускать не хотелось бы, когда еще выберется? «На лося пойдем!»

Пошли на лося, а нарвались на медведя под выворотнем. Вернее, медведицу. Это только в сказках медведи берлогу роют. А по жизни находят выворотень — корни упавшего дерева. Там и пристраиваются. Геннадий Федорович рядом с таким выворотнем на пенек присел, коньячком взбодриться. А снег только выпал, выворотень едва припорошил. В результате медведица запашок алкогольный и унюхала. А у нее детишки малые, неразумные, нельзя им такое нюхать. Ну и сказала все, что по этому поводу думала. Хорошо так, зычно. Коньячок из горла Геннадия Федоровича тут же обратно выскочил. Мамаша, естественно, словами не ограничилась, вылезать стала, чтоб за деток вступиться.

Бежал Геннадий Федорович так, как ни разу не бегал на обязательных зачетах по физо. И про одышку забыл, и про сердце больное, и про ломоту в костях. И про ружье. По-олимпийски, можно сказать, бежал. По-настоящему. От души! Чуть не сбив идущего навстречу Плетнева. Тот, услышав рык, догадался, что случилось страшное, и тоже припустил, успев на ходу пальнуть в медвежью сторону дуплетом. Разумеется, промазал, но, удивительное дело, медведица осадила. Видимо, уже слышала в своей лесной жизни подобные звуки. Или про детишек вспомнила. В любом случае, охотникам несказанно повезло. Обычно в таких случаях шансов никаких. Геннадий Федорович чудесное спасение поставил в заслугу калининградскому гостю. Очень вовремя тот пальнул.

Лося в тот день они тоже не взяли. Потому что, вернувшись на засидку, по-кабаньи нажрались за спасение своих душ. Сегодня бывалый охотник ради создания душевной атмосферы даже покинул рабочее место и устроился напротив Плетнева, за столом для посетителей.

— До сих пор руки трясутся. Если бы не ты тогда… — Одышливый полковник опрокинул в рот водочную стопку с коньяком, закусил лимоном. Крякнул, представив себя в объятиях медведицы.

Пусть, пусть гость почувствует, что его за своего держат.

— Я после того на лося не хожу, — он утер мятым клетчатым платком обширную лысину, переливающуюся на солнце капельками пота, словно хрустальная люстра. — Теперь по мелочи — уточка, тетерев, глухарь. Да и то с засидки… На зайца по зиме могу. Может, старый стал?

Плетнев бросился разубеждать, доказывать, что Лузан еще о-го-го! И на медведя сдюжит, и на кабана.

— Да не, уходят мои годы, — с долей мужественного кокетства возразил Лузан и решил, что пора уже переходить к основной теме: — А ты?

— Пару раз на кабана ходил. Времени нет, — с наигранным равнодушием ответил Плетнев, отправляя в рот кусок лимона вместе со шкуркой. Втайне сожалея, что другой закуски столичный шеф не предусмотрел.

Антон Романович не стал распространяться, что причина столь редких вылазок вовсе не нехватка времени, а любимая жена. К лосихам и кабанихам уже ревнует! И самое обидное — совершенно безосновательно. Нет между Плетневым и лосихами абсолютно ничего. И тем более кабанихами.

— В Великозельске поохотишься, — мастерски подвел к главному Лузан и в очередной раз утерся платком, напоминавшим мокрую хозяйственную тряпку. — А охота там…

Лузан сложил губы куриной гузкой, поднес щепотку пальцев, изображая поцелуй, и, звонко чмокнув, щедро подлил в рюмки коньяк. Плетнев с тоской в глазах следил за движениями потенциального начальника. Пить совершенно не хотелось. Он у себя в Калининграде в этом виде спорта был небольшой мастер: боярыня Морозова и сама алкоголь не уважала, и подчиненных блюла, чтобы не спивались. Но и отказаться не решался. Вдруг Лузан увидит в этом признаки служебного несоответствия. В Москву же перевестись очень хотелось.

— Я с людьми договорился, свозят на охоту, примут по высшему разряду, — продолжал Геннадий Федорович, громко стукнув пустой стопкой по столешнице. — Леса там знатные. Зверья еще полно, не то что здесь. Охотников в лесу больше, чем кабанов. Не зря же понимающие люди на вертолетах в глубинку охотиться летают.

Поглядел на разморенного Плетнева, втайне мечтавшего побыстрее получить документы и покинуть гостеприимный кабинет, многозначительно подмигнул:

— Да и люди там душевные, редкой щедрости. А русалок найдут — твое дело молодое. Ну давай еще за встречу…

Снова хлопнув по столу пустой стопкой, Лузан потянулся, достал с рабочего стола папку с документами, передал Плетневу:

— Вот командировочное, вот материалы ревизии. Проверь все на месте, вызови кого надо. Ну ты знаешь… Полномочия есть.

Лузан расстегнул мундир, понизил голос — Феликса Дзержинского, конечно, давно на площади снесли, но чуткие глаза и уши никто не отменял:

— Палку только не перегибай, с людьми поласковей…

Поглядел на Плетнева выразительно, но понял ли калининградский медведь какой ревизии от него ждут? Сообразил ли, за какие профессиональные качества в командировку отправляют?

— По итогам проверки желательно вынести «отказной»… — добавил Лузан так тихо, что Плетневу пришлось читать по губам.

Кого-то из своих пытается прикрыть — сквозь алкогольный дурман прорвалась к Плетневу мыль. Жучара. Ему, Лузану, в результате благодарность будет в свободно конвертируемой, а Плетнева — сначала на охоту, а потом под танки? С доступными русалками в бане попарят? Какой обыватель не слышал об оборотнях в погонах? И Плетневу никак не улыбалось прославиться в этих волчьих рядах. Хотя хорошая охота, никто не спорит — дело классное. А все же Лузан — как есть жучара! Может, послать его деликатно, пока не поздно, да домой в Калининград махнуть? Но там дражайшая супружница Ирина… Из двух зол…

— Они отблагодарят, — односложно заверил Лузан, уловив сомнения коллеги.

— А если что-то серьезное? — Плетнев собрал в кулак остатки расползающегося сознания и строго взглянул в лицо Лузану.

Домой, в Калининград, абсолютно не хотелось. Да еще с пустыми руками. И без надежды на перевод. В Москву два раза не зовут!

Антон Романович, не торопясь, листал тонкую папку с материалами, изображая интерес. Тянул время. Ждал.

— Так и благодарность будет серьезной, — раздосадованный Лузан почти шептал. Кабинет, конечно, свой, но время такое — никто ни от чего не застрахован. — И не только охотой отблагодарят. Отблагодарят хорошо. Достойно.