Книга Одержимость - Шобха Де

«А она совсем даже не уродина, как мне раньше казалось», — немного отстраненно подумала Амрита. Лицо смягчилось, разгладилось, из глаз ушла настороженность, она стала какой-то более женственной, что ли. Повинуясь неясному порыву, Амрита обняла Минкс. Та прильнула к ней с благодарностью ребенка, Амрита стала ее тихонько укачивать.

— Мне так хорошо, — тихо-тихо прошептала Минкс. Девушки ненадолго умолкли. — Мать сначала не хотела возвращаться. Не знаю, как ему удалось ее уговорить, но на рассвете раздался звук мотора. Они приехали вместе… Это была самая жуткая ночь в моей жизни. Пустой дом, и в нем я совсем одна. Я не могла ни спать, ни есть. Я винила во всем себя. Больше всего мне хотелось повеситься или отравиться мамиными таблетками; как жить дальше, я не представляла.

Амрита вдруг очень ярко представила эту картину. Ей стало не по себе. Близился рассвет, но они не сомкнули глаз.

— А потом?

Минкс неопределенно пожала плечами.

— Что потом? Потом ничего не было. Утром за завтраком все старательно делали вид, что ничего не произошло. Но я знаю, в тот день мать вычеркнула меня из своего сердца. Отец никогда не вспоминал об этом случае. И по ночам тоже перестал приходить. Так я в одночасье из любимой дочери, единственного ненаглядного ребенка превратилась в изгоя, парию, призрак. Родители меня попросту больше не замечали. Я сбежала из дома. Бросила школу, связалась с местной шпаной и хулиганьем… А теперь вот пытаюсь подружиться с тобой.

Амрита с состраданием посмотрела на нее. Руки непроизвольно тянулись обнять, утешить, приласкать. Рассказ тронул ее сердце, но в глубине души осталось ощущение, будто она только что посмотрела фильм. Грустный, но всего лишь фильм. А на последней фразе сострадание вообще стремительно иссякло. Минкс словно просила о чем-то невысказанном, глаза сохраняли выражение мольбы. У Амриты рука не поднималась ее оттолкнуть, но и притворяться не хотелось. И тут Минкс выдохнула:

— Боже, какая же ты красавица!

Сострадание опять уступило место неприязни.

— Знаешь, день обещает быть тяжелым, надо хоть немножко поспать.

Минкс неохотно встала, потянулась.

— Намек понят, детка, — насмешливо согласилась она, быстро вернувшись в свое привычное состояние.

— Доброй ночи.

Минкс склонилась к ней, чтобы поцеловать на прощание, но не успела коснуться лица подруги, как Амрита быстро отвернулась.

— Сопротивляешься? — ухмыльнулась Минкс и, не дожидаясь ответа, закрыла за собой дверь.

Амрита заперла дверь на ключи и еще на щеколду, для верности. Решение созрело само собой. Надо срочно искать новое жилье.

10

— Не дури, смотри, как все замечательно складывается! Сразу отпадет масса проблем, — с воодушевлением настаивала Шейла.

Амрита колебалась. Она с удовольствием приятельствовала с Шейлой, а после поездки в Калькутту на съемки девушки и вовсе подружились. С отзывчивой, дружелюбной Шейлой было легко и приятно общаться. Она никого не расталкивала локтями, не была стервой и планировала задержаться в модельном бизнесе года на два, а потом выйти замуж за своего парня, жившего в Нью-Йорке.

Заманчивая идея о том, что Амрите нужно перебраться в ее квартиру в Версове,[18]принадлежала самой Шейле. Цены на аренду растут, и снимать жилье в одиночку — непозволительная роскошь. Амрита пару раз навещала подругу после съемок и была совершенно очарована ее апартаментами.

— А что там с транспортом?

Вопрос был не праздный. От Версовы до Южного Момбея километров двадцать, не меньше, а тарифы на проезд постоянно повышаются.

— Да нормально там все с транспортом, — беспечно отмахнулась Шейла. — У меня проездной в первый класс по железке. Тебе тоже такой сделаем. Опять же, везде полно желающих, которые только и мечтают, чтобы подвезти таких красавиц, как мы, до дома.

Амрита поморщилась:

— Не сомневаюсь. Но вряд ли их мечты бескорыстны.

Шейла передразнила ее, скорчив в ответ смешную гримаску.

— Для них это вопрос престижа. Я тут слышала, как Викрам с товарищами бахвалились, что уговорили меня кое на что… ну, ты поняла… Чушь! Мы с моим парнем знаем, что это чушь, и это главное. Мало ли у кого какие мечты?! Нечего слушать всяких дураков. Но если понадобится, на улице не останемся, я уверена. Все будет отлично!

Амрита никак не могла решиться:

— А вдруг меня перестанут приглашать на съемки? Как буду платить за квартиру, коммунальные платежи? С миссис Пинто у нас гибкое соглашение. Я не хотела просить деньги у родителей, я бы перестала себя уважать.

Шейла шутливо шлепнула ее:

— Экая ты принципиальная барышня… Не волнуйся, я как тот шекспировский Шейлок.[19]Когда понадобится, стрясу с тебя денежку. И хватит прибедняться, ты и так уже всех нас обскакала, за тобой не угнаться. Если уж тебя перестанут звать, то нас и подавно.

Подруга говорила правду. Амрита действительно снимала самые сливки, ее востребованности и популярности можно было только завидовать, но не сравняться. Она постоянно ощущала на себе недобрые, а то и ненавидящие взгляды, но расстраиваться по этому поводу ей было просто некогда. Шейла принадлежала к тем немногим, кто спокойно и даже с юмором воспринимал ее превосходство. Здоровая конкуренция — по нынешним временам редкая вещь.

Но Амрита понимала, что стоит хоть раз оступиться или допустить хоть малейшую оплошность — пощады не будет, сметут. Конкуренция зверская, выживает сильнейший. Но пока она была на взлете и предложения сыпались как из рога изобилия.

Последняя съемка для фирмы, выпускающей элитную косметику, вызвала в прессе настоящую бурю. О ней говорили в новостях, писали в газетах и журналах, называли Амриту топ-моделью 1990-х, ее портреты красовались почти на каждой глянцевой обложке. Впрочем, успех не вскружил ей голову, и она продолжала много и упорно работать, не опаздывала на съемки, ладила со стилистами и арт-директорами и, вместо того чтобы плести интриги, усердно совершенствовалась. Разумеется, все это не могло не окупаться. Она зарабатывала хорошие деньги и не собиралась останавливаться на достигнутом. Шейла дружески посмеивалась: