Книга Одержимость - Шобха Де

— Но вы же ее отец! Вас не возмущало, что она пользуется вашим именем, влиянием, положением, чтобы вселять в людей страх, добиваться своих целей?

— Я всегда боялся ее… боялся вспышек ее ярости, не знал, что она вытворит, если я отреагирую на ее выходки. Мне со всем приходилось мириться, чтобы защитить ее мать. Мои люди, те немногие, кому я доверяю, почти всегда присматривали за ней. Но Минакши всех перехитрила. Когда ей нужно, она становится хитрой и умной — вам это прекрасно известно. Но позвольте рассказать вам… Единственный раз, когда я забеспокоился — и, я знаю, она тоже, — это когда вы сдружились с Партхой. Необходимо было придумать, как заткнуть ему рот. Он умудрился раскопать слишком много. Минакши тогда приходила ко мне, уверен, вам она не сказала. К тому моменту мы не виделись уже несколько лет. Она плакала. И я вспомнил маленькую девочку без друзей, которая так тосковала по матери. Мне стало жаль ее. Я бы сделал все, что она попросила. Минакши смертельно боялась разоблачения. Она думала, что Партха намерен сделать именно это — раздеть ее перед публикой. Она умоляла меня остановить его. Или по меньшей мере уничтожить все досье на нее. Я отказался, хотя знал, что она никогда не простит меня. Тогда-то она и решила воспользоваться собственными средствами и методами.

Увидев доктора, они выпрямились.

— Все не так уж плохо, — преувеличенно бодро сказал он. — Мы еще пару-тройку дней понаблюдаем за ними в палате интенсивной терапии, пока состояние не стабилизируется. Могу дать вам прогноз по поводу пластической хирургии после выписки. Мистеру Бхатиа она потребуется в минимальном объеме. У него довольно сильно обожжены ноги, и нужно немного поработать над правой рукой. По поводу состояния мисс Ийенгар с уверенностью пока сказать нельзя. Боюсь, ее придется латать подольше… особенно лицо. Судьба одного глаза меня тоже тревожит. Но мы делаем все, что в наших силах.

— Вам нужно поспать… и что-нибудь съесть. Иначе вы не выдержите. Давайте я вас подброшу до дома, у меня здесь припаркован джип.

Амрита молча пошла за ним. Она слишком устала, чтобы возражать. Они ехали по темным улицам, не говоря ни слова, потерянные — или запертые — в собственных странных мирах. Она как раз собиралась выдавить: «Спасибо… доброй ночи», когда Ийенгар дотронулся до ее руки.

— Хочу, чтобы вы знали. Что бы ни произошло, вас и вашего мужа больше не потревожат. Обещаю. Я собираюсь взять дочь под опеку. За ней будет налажен присмотр двадцать четыре часа в сутки. Впредь — только так, больше нельзя полагаться на случай. Она будет жить со мной, я обеспечу ей лучший возможный уход.

Амрита с благодарностью кивнула и уткнулась лбом ему в плечо.

— И еще, — продолжил он, — от меня никто не узнает ваших тайн. Я все уничтожил… каждый клочок бумаги, все фильмы, фотографии и записи. Все. Когда она исчезла, я вскрыл ее квартиру. В тот раз она в высшей степени изобретательно обвела моих людей. Она ушла из здания в парандже, которую одолжила у соседки. Дежурный решил, что это другая леди, хотя на самом деле то была моя дочь. Когда увидели, что уже два дня никто не входит и не выходит из квартиры, мы взломали дверь. Мы вычистили все — я лично руководил процессом. Вам нечего бояться, ни сейчас, ни в будущем. И я даю вам слово. Я не позволю ей приблизиться к вам, пока я жив.

Рукав его рубашки стал мокрым от слез Амриты. Он обнял ее, провожая до калитки.

— Благослови тебя Бог, девочка.

Она с трудом улыбнулась и слегка помахала рукой. К ней уже спешил мали с хорошими новостями:

— Едут Аггарвалы, сахиб и мемсахиб. Ужин готов.

Амрита побежала в дом, чтобы хоть немного прибраться к приезду родителей. Все было хорошо. Она чувствовала себя в безопасности. Темнота больше не пугала ее.

Эпилог

Глаза Амриты засияли при виде серебряного чайного подноса. Добрая чашка горячего, крепкого индийского чая — как раз то, что нужно после перелета. Она с трудом обернулась. Огромный живот уже мешал двигаться. А ведь пока и пяти месяцев нет. Близнецы? Говорят, да. Она тяжело поднялась и раздвинула шторы. Ракеш, как обычно, отправился на утреннюю пробежку. Они только что вернулись из Нью-Йорка. Первый день в Дели после двух долгих лет — и он уже спешит обежать весь Южный округ.

Амрита погладила живот и нежно проворковала еще нерожденным малышам:

— Мы дома. Мы дома.

Слуга осторожно постучал в дверь спальни.

— Мемсахиб, газета. — Он протянул ей «Хиндустан таймс».[47]Амрита, зевнув, пробежала глазами заголовки. Ничего не изменилось за их отсутствие. Террористы, забастовки, аферы, скандалы. Она перевернула страницу, просматривая объявления, и с улыбкой вспомнила домашнюю традицию, когда мать за обедом читала отцу заметки о свадьбах, рождениях, помолвках и годовщинах. Милая сердцу картина предстала перед ее сонным взглядом, пока она невнимательно скользила глазами по мелкому тексту.

Сначала она просто пропустила объявление. Вообще не заметила. Но что-то заставило ее вернуться к началу страницы. Впрочем, она все равно не поняла. В конце концов, в Индии тысячи Ийенгаров. Десятки тысяч. Мало ли какая Ийенгар «скончалась при трагических обстоятельствах». Затем она прочла следующее слово — Минакши. Еще пару секунд пыталась осознать. Да, все так. Минкс мертва. Объявление было сухим и кратким. Никакой обычной в таких случаях цветистой ерунды: «вознеслась на небеса… нежно вспоминаем… глубоко скорбим…» Ничего такого.

«Ийенгар Минакши скончалась 7 августа в Бомбее при трагических обстоятельствах. Пожалуйста, не надо соболезнований».

Амрита снова и снова перечитывала черные строчки. Чай остыл. Руки, сжимавшие газету, похолодели. Она не могла удержать дрожь. Она наконец была свободна.

Благодарности

Отдельное спасибо Давиду Давидару, моему другу, издателю и редактору — именно в таком порядке — за вдохновляющую терпеливую поддержку.