Книга Безрассудное счастье - Аманда Лиз

— Если хотите, я посмотрю ваши снимки.

Ник с готовностью ухватился за предложение:

— Это было бы здорово! Но вы действительно… я хочу сказать, если это дерьмо, вы так и скажите. Я видел много ваших работ. Это фантастика! По сравнению с вами я, конечно, дилетант…

Невольно покраснев, Саймон взял у Ника альбом и стал молча его листать. Он заметил пару-тройку технических недостатков, но в остальном налицо были бесспорные способности и хороший глаз — то, чему невозможно научиться. Ник мог утереть нос многим выпускникам специальных школ, которые ходят по студиям как короли. Природная энергия в сочетании с чувственной атмосферой и глубиной выражения делали его работы поистине уникальными. У Саймона моментально созрел план.

— Хорошо, Ник, действительно очень хорошо.

Ник расплылся в признательной улыбке. Что ж, неплохая награда за то, что Саймон собирался ему предложить.

Сделав глубокий вдох, он приступил к плану А:

— Послушайте, мой ассистент сегодня заявил, что уходит от меня. Собирается вернуться в Германию. Говорит, научился всему, чему мог, и собирается создать свое дело. Я очень рад за него, хотя вообще-то планировал поработать с ним и дальше. Знаете, всегда много времени уходит на то, чтобы приспособиться к человеку, а с ним мы уже сработались. Мне кажется, у нас с вами тоже могло бы получиться. Хотите быть моим новым ассистентом? Предупреждаю, деньги небольшие, но вы многому научитесь, к тому же я вас кое с кем познакомлю.

Ник не верил своему счастью. Он едва вернулся на родину, и вот удача прямо свалилась ему в руки. Конечно, мода и реклама — не совсем его сфера, и все-таки это фантастический прорыв. У него будет возможность учиться прямо на работе (на это и Саймон очень рассчитывал).

— Саймон, это грандиозно! Нет, вы действительно хотите меня взять? Послушайте, если вы из-за отца, мне бы не хотелось, чтобы вы…

Саймон оборвал его на полуслове:

— Поверьте, я никогда не стану делать того, что не в моих интересах. Работа не слишком высокооплачиваемая, да и я не подарок, и все-таки, думаю, для вас это будет полезно. Как и мне.

Совершенно ошеломленный, Ник залепетал:

— Послушайте, я не знаю, как вас благодарить. Четыре часа в Лондоне, и вот у меня есть работа… Завтра утром начну подыскивать квартиру. Не хочу быть вам обузой. Понимаю, родители вам навязали меня, они это умеют. Я бы мог остановиться у кого-нибудь из своих приятелей, но они или за границей, или пасут овец на каких-нибудь сельских угодьях.

Лучше не бывает. Ревниво охраняемое одиночество вдруг потеряло для Саймона всякое очарование. Его план непременно осуществится!

Он замахал руками с видом самого искреннего человеколюбия:

— О, об этом не беспокойтесь! Здесь полно места. Если вдруг вы станете меня обременять, я так и скажу. Оставайтесь, сколько захотите. Я люблю компанию.

Слышали бы это его знакомые! Саймон, известный всему Лондону анахорет, предлагал свое драгоценное жилище совершенно незнакомому человеку, с которым к тому же собирался работать. Да, они бы ни за что не поверили, пока не взглянули бы на Ника, — а уж тут завязалась бы такая драка, что только держись. Его приятели глаза бы друг другу выцарапали, чтобы заполучить Ника. А это непростая задача, Саймон не сомневался. И все-таки он надеялся, что способен завоевать даже самого неподатливого парня, особенно если тот нуждался в протекции — а ее он предоставлял незамедлительно в обмен на некоторую благосклонность. Саймон так увлекся своими грандиозными планами, что не совсем верно рисовал себе образ человека, сидящего напротив, потягивающего пиво и поздравляющего себя с удачей.

Да, Ник был красивым, и утонченным, и талантливым — и все же, когда дело доходило до плотских наслаждений, он предпочитал что-то особенно мягкое и грациозное. Падкий на женственность, он тянулся к тем, чья фигура обещала удовольствия более изысканные, нежели могли предположить те вешалки, с которыми ему приходилось работать. Плоский живот, конечно, грандиозно смотрится на пляжных снимках, но Ник был сторонником того взгляда, что здоровый аппетит является признаком умения наслаждаться жизнью. Он ничего не имел против женщин, которые могли посидеть в баре и еще сохранить достаточно энергии для ночи неукротимой страсти. Его тонкие черты и спокойные манеры вводили в заблуждение многих. Было так заманчиво поверить в склонности, на которые намекала очаровательная припухлость его чувственных губ… Теперь на эту удочку попался и Саймон.

Довольный, что все сложилось как нельзя лучше, Саймон деловито встал и пошел к телефону.

— Ну что ж, значит, мы договорились. Чувствуйте себя как дома, располагайтесь здесь, а я пока закажу что-нибудь на ужин. Как насчет китайской кухни?

— Отлично.

Ник все еще не мог прийти в себя. События развивались с такой скоростью, что он растерялся и был совершенно не в состоянии высказать какие-либо кулинарные предпочтения.

Тут Саймон театральным жестом схватился за голову:

— Боже, какой я идиот! Вам это должно было осточертеть до смерти! Наверное, лучше пицца?

Такая услужливость была совсем не в его характере; впрочем, Ник не мог об этом ничего знать. Он был просто счастлив отдать бразды правления в руки человека, который в отличие от него не болтался в воздухе последние шестнадцать часов. Поэтому он с готовностью кивнул:

— Отлично, как скажете. Я не привередливый.

От легкой улыбки, с какой он это сказал, у Саймона потеплело внизу живота (именно там находилось средоточие его эмоциональной жизни). Потерев руки, Саймон с нетипичным для него энтузиазмом закивал:

— Отлично, отлично! Так, давайте я покажу вам вашу комнату, а потом закажу еду. Пойдемте…

Ник собрал свои скудные пожитки и пошел вслед за Саймоном. Обстановка спальни была исполнена тщательно продуманного минимализма. Правда, Ник предпочитал более классический подход, но струганая мебель выглядела пусть не очень изысканно, зато вполне надежно, а кровать, хотя и решенная в несколько ортопедическом вкусе, обещала быть удобной — а это было самым главным. Чуть-чуть разочарованный отсутствием привычных изъявлений восторга, Саймон ушел заказывать хлеб насущный, а Ник занялся перекладыванием горы футболок в шкаф. Фотографии и дневники, представляющие для него наибольший интерес, были помещены в ящик стола. Ник смутно слышал воодушевленный голос Саймона из соседней комнаты, но он скользил мимо его сознания, так что ему не пришло в голову удивиться несколько затянувшемуся разговору со службой доставки.

Саймон изо всех сил старался придать своему голосу беззаботность, однако Алекс ему было не одурачить. Она только фыркнула, услышав протесты доброго самаритянина. Она знала Саймона всю свою жизнь, и его добрые дела неизменно были в значительной мере замешены на собственных интересах. Подчас они напоминали манипуляции и козни. Алекс обожала Саймона, но никак не могла поверить в чистоту его намерений по отношению к этому новоявленному красавчику. Саймона явно захлестывали эмоции.