Книга Алый жакет - Редли Честер

— Эдвин, ты не двигаешь рояль и поэтому не имеешь права голоса. — Глория толкнула рояль.

Если бы Эдвин сейчас помог им, она позволила бы ему занять более открытое по отношению к танцующим место. Однако тот сохранил верность профсоюзным правилам, и рояль был повернут на сто восемьдесят градусов.

— Спасибо, — поблагодарила Глория своих помощников, а Оливия уже показывала официантам, что им следовало поставить на освободившееся место.

Так, одно дело сделано. Быстрыми шагами Глория направилась в холл и, подойдя к спальне своих родителей, постучала в дверь, за которой о чем-то приглушенно спорили.

— Уйдите! — отозвалась мать.

— Мама, это я, Глория. Можно мне войти? — Она попробовала повернуть ручку, но дверь была заперта на ключ изнутри.

— Глория, у нас с твоим отцом важный разговор.

— Пэт, нам не о чем больше разговаривать! — послышался возбужденный голос ее отца.

Секунду спустя дверь открылась, и отец вихрем вылетел из спальни, не глядя на Глорию, которая успела прошмыгнуть в комнату прежде, чем мать закрыла дверь.

В спальне, где раньше царил образцовый порядок, теперь на полу и кроватях лежали открытые чемоданы и различная одежда. Зловещий признак.

— Мама?

Мать Глории сидела на краю постели. Несмотря на явные признаки недавних слез, она выглядела очень воинственно.

— Он не может так поступить со мной.

— Как именно?

— Вот так! — Патриция указала на чемоданы и кучу костюмов с гирляндой галстуков.

— Папа уходит от тебя?

— Да.

У Глории перехватило дыхание.

— Не в этом смысле. — Мать встала. — Он оставил работу и уезжает, чтобы найти себя. А меня даже не предупредил.

— Отец ушел с работы? — Глория бессильно опустилась на то место, откуда только что встала ее мать.

Переступая через разбросанные вещи, Патриция направилась в ванную. Там она включила свет над туалетным столиком и стала изучать в зеркале свое отражение.

— Именно так. И только что сообщил, что уезжает.

— Сдается мне, ты ему устроила сцену?

Мать долго смотрела на нее, затем взяла баночку с кремом и принялась наносить его на лицо.

— Я знаю, что тебе не нравится мой образ жизни.

— Потому что ты жила не своей жизнью. Ты жила жизнью отца.

И теперь пожинаешь плоды, подумала Глория.

— Между нами существовали отношения партнеров, хотя я не думаю, что ты в состоянии понять это. Равных партнеров. — Она презрительно фыркнула. — По крайней мере мне так всегда казалось. Но Энди, похоже, забыл, что тем, что он добился успеха, он в значительной степени обязан мне. А теперь он думает, что может перечеркнуть все это одним махом.

— Мама…

— Глория, пожалуйста, сделай что-нибудь с одеждой и чемоданами. Просто убери это подальше, потом мы все это разберем.

Глория запихнула все в кладовку и захлопнула дверцы, чтобы вся эта куча не вывалилась наружу. В мгновение ока она была уже в холле.

Отец оказался в гараже, одетый в камуфляжную куртку и такие же штаны. Вся униформа была совершенно новой, только что из магазина. Как и генератор, стоявший у машины. Вокруг стояли ящики и тюки с туристическим снаряжением и продовольствием.

— Привет, папа! Ты решил податься в бойскауты?

— Привет, Глория. — Голос отца звучал уныло. — Ты, должно быть, примешь сторону матери.

— А разве нужно принимать чью-то сторону?

— Не знаю. Но сейчас мне стало ясно одно: в жизни наступает момент, когда человек должен упростить ее, вернуться к основным ценностям.

— С каких это пор для ее упрощения стало требоваться столько барахла?

— Все это мне нужно, чтобы выжить, Глория.

— Так значит, ты собираешься поиграть в игру на выживание в заброшенной местности?

— Нет.

— Ты поедешь на охоту со своими друзьями?

— Нет. — Отец начал методично укладывать вещи в багажник новенького внедорожника.

— В чем дело, папа?

— Я ушел на пенсию.

Ее отцу было пятьдесят с небольшим, и он никак не выглядел пенсионером. У нее мелькнула догадка:

— Тебя сократили?

— Нет! — Он сделал глубокий вдох. — Я купил хижину на северо-западе тихоокеанского побережья и намереваюсь поехать туда жить.

— В одиночку.

— Получается, да.

— А мама?

— Твоя мать не хочет и слышать об этом.

Этот район Сиэтла славился своими природными красотами. Иметь там домик, в котором можно было бы проводить отпуск, было совсем неплохо.

— А что это за место? Сколько там спален, ванных, что есть поблизости?

— Там ничего нет. Это однокомнатный бревенчатый домик с печкой, которую нужно топить дровами. За домом родник с очень вкусной, чистой водой. — Он открыл упаковку с батарейками и вставил их в фонарик, уже третий по счету.

— Ты хочешь сказать, что там нет электричества?

Проверив фонарик, он убрал его в машину.

— В этом нет необходимости.

— Папа… Мама не останавливается в отелях, где нет номерного сервиса. Не удивительно, что она не хочет там отдыхать.

— Я собираюсь там жить, а не отдыхать. Я уезжаю завтра утром. Новый год, новая жизнь. — Его улыбка вовсе не походила на улыбку сумасшедшего.

Глория почувствовала себя совершенно беспомощной.

— А как же Новый год? — спросила она просто потому, что уже не о чем больше было спрашивать.

Слегка сжав ее плечо, отец осторожно подтолкнул Глорию к выходу:

— Иди, помогай маме.

Глория вернулась в дом. Стоя у входа в гостиную, она обвела взглядом помещение. Эдвин наигрывал попурри из песен «Битлз». Официантка летала туда-сюда с блюдами и тарелками, ставя их на фуршетный стол. Люси строила глазки симпатичному бармену. Другой бармен держал фужеры над ведерком со льдом, пока они не запотевали, а затем протирал их салфеткой.

Матери нигде не было видно. О'кей. Теперь Глория знала, что ей делать. Подойдя к бару в фойе, она сказала:

— Виски со льдом. — И тут же осушила бокал.

Шотландское виски было напитком мужчин, и ей хотелось приучить себя к нему.

Она быстро заморгала, пытаясь высушить слезинки, навернувшиеся на ресницы, и надеясь, что бармен ничего не заметил.

Сильный аромат духов возвестил о прибытии матери.

— Где Энди? — спросила она Глорию, направляясь к двери.