Книга Леди, будьте плохой - Кэндис Герн

– Благодарю вас. Они очень красивые.

– И подходят к вашему платью. Какой я догадливый, а?

Она подняла свои изящные брови, как будто подвергая сомнению это утверждение, но промолчала.

– Я ценю ваше внимание, милорд, но у меня гости и я должна вернуться к ним. Благодарю вас за…

– Ах, но есть кое-что еще. Вы же не забыли, зачем я пришел?

Она пригвоздила его испепеляющим взглядом. Конечно же, она не забыла. Судя по тому, что она старалась держаться подальше, он не сомневался: она прекрасно помнит, чего можно ожидать.

– Я принес вам кое-что еще. – Он сунул руку во внутренний карман сюртука и достал крошечную книгу, размером не больше колоды карт, в белом кожаном переплете: – Пожалуйста, возьмите.

Грейс помедлила мгновение, потом положила цветы на ближайший столик и взяла книгу. Ее пальцы коснулись вытисненных на обложке золотых букв. Святая Библия. Грейс слегка напряглась, потом подняла глаза, ее лицо превратилось в суровую маску.

– Книга прекрасна.

– Откройте ее на странице, отмеченной ленточкой.

Она явно не желала открывать книгу и продолжала смотреть на него широко распахнутыми глазами. Возможно, она уже знала, что там увидит. Честно говоря, он бы удивился, если бы она не схватила семейную Библию сразу же, как вернулась вчера домой.

– Ну же, – подбодрил он. – Прочтите. Уверен, вы согласитесь, что это чрезвычайно интересно.

Грейс смотрела на него так долго, что он подумал, не отказалась ли она от пари, но она наконец открыла том на отмеченной странице, пробежала ее глазами, потом зажмурилась, как будто не в силах видеть правду. Ее лицо побледнело, и Рочдейл понял, что она все-таки не проверяла свою Библию. Неужели она была так уверена? Бедная самоуверенная маленькая педантка. Ей предстоит нелегкая минута.

– Прочтите, – повторил он. – Притча шестнадцатая, стих восемнадцатый.

– Я уже прочитала. – Она не поднимала глаза и не открывала их.

– Вслух, если вы не против.

Она сделала глубокий вдох, открыла глаза и– прочитала:

– «Гордость ведет к разрушению, а высокомерный дух к падению».

Он широко улыбнулся:

– Полагаю, я выиграл наше пари, миссис Марлоу. Вы не согласны? Я пришел забрать мой выигрыш.

Он шагнул к ней, и она отступила, выставив перед собой руки, словно защищаясь.

– Нет!

Рочдейл вопросительно выгнул бровь:

– Вы не хотите заплатить за проигрыш, мадам? Добрая христианка, такая, как вы, не сдержит обещание? Ай-ай-ай, миссис Марлоу! Вы удивляете меня.

Она замахала на него руками, продолжая отступать к двери.

– Нет, нет. Я… я сдержу свое обещание. Вы были правы насчет стиха.

Она пробормотала себе под нос что-то, подозрительно похожее на «Черт возьми!». Рочдейл усмехнулся. Вдова епископа богохульствует! Он снова потянулся к ней:

– Тогда вы должны позволить мне забрать мой приз.

– Нет, не сейчас. – Она изо всех сил пыталась оставаться спокойной и равнодушной, но под этим спокойствием Рочдейл видел возбуждение. – У меня гости. Я не могу… не могу целоваться с вами сейчас, я не могу вернуться к ним и выглядеть так, будто меня…

– Как будто вас целовали?

– Да! Вы раздражаете меня, лорд Рочдейл, и я уверена, вы это знаете. Я сдержу свое слово, поскольку честь заставляет меня сделать это, но, пожалуйста, не сейчас. У нас проходит собрание Благотворительного фонда вдов, и я должна вернуться к гостям. Нам нужно очень многое подготовить для бала на следующей неделе. Это последний благотворительный бал сезона, самое важное событие. Вы должны извинить меня, милорд. Мне нужно идти.

Ага! Остальные вдовы-благотворительницы здесь. Рочдейл совершенно случайно узнал о небольшом соглашении, заключенном этими дамами. Как-то вечером его друг Кэйзенов напился в ярости от того, что Марианна Несбитт ответила отказом на его предложение руки и сердца. Он был так пьян, что скорее всего понятия не имел, сколько выболтал секретов. Самым интригующим из того, что мог услышать свидетель его излияний в Оссинг-Парке, было то, что вдовы-благотворительницы интересуются не только сбором средств. Похоже, дамы приняли решение не заключать брачные союзы, а подыскивать лучших любовников в Лондоне, а потом делиться друг с другом самыми интимными подробностями.

Кэйзенов кипел от возмущения, что ему предназначили роль приятной игрушки, а не мужа. Однако в конце концов Марианна уступила, и теперь они были женаты. Леди Сомерфилд выделила Тейна, который тоже был не в восторге, узнав правду от Рочдейла и обнаружив, что его использовали, а его приемы обольщения обсуждались с другими вдовами. Леди Госфорт заигрывала с Юстасом Толливером, и Рочдейл не имел ни малейшего желания предупреждать его, потому что этот тип ему не нравился. А Вильгельмина, которая раньше, до того, как стала герцогиней, страстно дарила свое расположение, стала более осмотрительной и более разборчивой и, похоже, охотилась за Инглби.

Еще была Грейс Марлоу. Рочдейл был уверен, что у нее нет любовника – пока, – но ее связь с «веселыми вдовами» означала, что она как минимум слушает их рассказы о любовных играх. Возможно, эти рассказы даже приятно возбуждают ее. Этого достаточно для того, чтобы когда ей представится возможность завести любовника, она оказалась готова.

Интересно, она уже рассказала им о прошлой ночи и том коротком поцелуе в карете?

– Я не стану задерживать вас, – сказал он. – Но прежде чем я уйду, мне бы хотелось узнать, когда я могу получить свой поцелуй. Когда это будет?

Грейс нахмурилась, щеки ее вспыхнули. Боже, она изумительна. Так восхитительно взволнована и в то же время так горда. Рочдейл уже давно так не забавлялся.

Грейс покачала головой:

– Я не знаю.

– Зато я знаю.

Все еще хмурясь, она подняла на него глаза:

– Знаете?

– Думаю, я заберу свой выигрыш на вашем балу на следующей неделе. В том случае, конечно, если я приглашен. Если да, то обещаю сделать внушительное пожертвование.

– Да-да, конечно, вы получите приглашение. И вашему вкладу будут очень рады.

– Так же, как вы поцелую.

Она устало вздохнула.

– Лорд Рочдейл, пожалуйста. Я уважаемая женщина. Вчера я потеряла голову, когда вы застали меня врасплох, это было очень некрасиво с вашей стороны. Но я должна была быть сильнее и глубоко сожалею о том, что случилось. Я пообещала еще один поцелуй. Один, и ничего больше. Но Боже мой, сэр, вы же не сделаете из этого публичное представление на моем же благотворительном балу.

Его глаза расширились в притворном гневе.