Книга В Париж на поминки - Назим Зейналлы

− Как на родине? Если бы вы знали, как я скучаю по всем! Стойте, я вам чай принесу, − и побежала, как мы поняли, на кухню. − Не рассказывайте пока, я сейчас иду.

Запахло крепким душистым чаем. Большой поднос она поставила на стол и пригласила нас:

−Давайте сядем здесь, а то в кресле неудобно пить. Так ты здесь, ты здесь, а я сяду между вами,− и начала нас разглядывать, поворачиваясь то вправо, то влево. − Нет, я лучше сяду напротив, так вас лучше будет видно, а вы пейте чай. Аслан ждал вас, но его вызвали. Не беспокойтесь, с минуты на минуту будет. Я приготовила дюшбаря и хингал. Он даже есть не стал без вас.

На столе было всё, что положено по нашим обычаям и, конечно же, варенье нескольких видов. Чаепитье и разговоры продолжались, пока не пришёл Аслан. Без него мы решили не говорить на эту щепетильную тему.

Он влетел в комнату, обнял нас своим мощным телом и повесил пиджак на спинку стула.

− Извините, не дождался вас. Дела, сами знаете, и как всегда именно в тот момент, когда приехали такие гости с родины. Давайте перейдём в зал. Рафа, скажи, чтобы там накрыли.

Мы прошествовали в неприлично огромную гостиную, чуть уступавшую по размеру залу ожидания крупного аэропорта, застланную большим ковром ручной работы. Стены были увешены картинами художников прошлого и позапрошлого веков. По взгляду Фуада я понял, что картины, вернее всего, подлинники и представляют музейную ценность. Пока мы оглядывали зал, Аслан прошёл вперёд и уже сидя в кресле, способном выдержать его вес и вместить расплывшуюся тушу, начал давать поручения прислуге. В одно мгновение стол был накрыт и обед подан. За столом, как заведено, говорили о чём угодно, но не о деле, по которому мы приехали. Непринуждённой я бы обстановку не назвал и, безусловно, предстоящий разговор создавал напряжённость за столом. Ему было известно, что мы пришли не просто так, а по делу. Аслан на правах хозяина как-то попытался вовлечь нас в беседу, посетовал на тяжёлую жизнь в Париже. Налоговая инспекция как голодный волк, готова обобрать любого до последнего франка. Особенно тяжело приходится в Париже иностранцам. Всё дорожает, и не знаешь, что будет завтра. Ещё это евро ввели непонятно зачем. Он в жизни сюда не переехал бы, если бы не бардак в девяностые. В России легко можно было оказаться если не на кладбище, то за решёткой.

Затем наступила тишина, которую прервал Фуад, спросив не к месту:

− Я прошу прощения, Аслан, вы читали произведения французского романиста Оноре де Бальзака?

Аслан вздрогнул и удивлёно посмотрел на нас:

− К сожалению, нет, но слышал, что большим кулинаром был. Говорят несчастный умер через пять месяцев после свадьбы, — покачал головой, пару раз глубоко вздохнул и кивнув в сторону кухни, добавил. — Женщина − это страшная сила.

Мы с Фуадом переглянулись и одобрительно закивали.

Накладывая из супницы вторую порцию дюшбара, Фуад заметил, что по мнению гурманов, только из барана с курдюком получается самая вкусная дюшбара. Аслан согласился, что любое блюдо, приготовленное из курдючного барана вкуснее, но в Париже достать мясо курдючного барана практически невозможно. Но он, конечно, достаёт. Знакомые мясники ему привозят из Туниса, а сами французы не такие уж и гурманы, их больше интересует эстетическая сторона блюда, чем его вкусовые качества. Как подать, в какой тарелке и какую несъедобную веточку положить рядом, и все на один вкус: какие-то пресные что ли, нет такого вкуса и запаха. Добавив в обед для вкуса немного винного уксуса, я напомнил, что среди курдючных баранов наиболее предпочтительны чёрные бараны и ни в коем случае овца. Фуад добавил: выращенный и вскормленный на склонах гор Большого Кавказа. Аслан посетовал, что вряд ли в Тунисе есть такие горы. Пока мы беседовали о вкусной и полезной пище, в зал внесли хингал, и мы перешли ко второму нашему блюду. В каждое блюдо были уложены рядами тонкие, почти прозрачные листы хингала и посыпаны мелко нарубленным мясом. Мясо было обжарено с луком, с добавлением небольшого количества пряностей и, конечно, шафрана. Такое питание, и в короткое время можно догнать в весе Аслана. От десерта мы дружно отказались и вернулись в комнату, где нас ждал накрытый стол для чаепития. Аслан, немного помолчав, сказал, что утром к нему звонил Максуд. Из разговора он, честно говоря, ничего не понял и просит нас ещё раз всё рассказать. Я рассказывал всё с подробностями и одновременно наблюдал за его реакцией, особенно в части, касающейся скандала с гаражом. Наступила тишина, мы молча ждали его реакции. Вцепившись в край стола, он отодвинул назад кресло, приподнял свою тушу и затопал по комнате. Затем неожиданно остановился и быстро направился в соседнюю комнату.

− Надо позвать Рафу, это её сестра и неправильно без неё решать такие вопросы, − услышали мы его голос уже издалека.

Мы с Фуадом переглянулись. При таком весе такая прыть достойна уважения. А весит он не меньше двухсот килограммов. Роста он был, как и я, среднего, где— то около метр семьдесят не больше, может больше, но на самую малость. Хотя сейчас, может быть, это и уже не считается средним, лично я никогда не комплексовал из-за роста. Вдруг сбоку огромная массивная дверь, которая до сих пор была закрыта широко распахнулась и в комнату влетели две “шаровые молнии”-− подростки лет восьми — десяти. Не обращая на нас никакого внимания, сбросили пыльные школьные рюкзаки на ковёр ручной работы и убежали. Также быстро появились, но уже с двумя битами и мячом. Мы с удивлением переглянулись и затаили дыхание. В следующую минуту Фуад вылупился на меня с отвисшей челюстью. Я оглянулся. Ребята угрожающе наступали на нас. Биты в их руках были деревянные, длиной почти метр и самые настоящие. Приблизившись к нам, они остановились, как бы раздумывая, с кого начать. Воспользовавшись паузой, я бодрым, но дрожащим голосом воскликнул:

− Привет, орлы

Таких толстых орлов можно выкормить только в специализированном инкубаторе. Вдвоём они весили столько же, что и их отец, который так не вовремя исчез. Молча волоча по ковру бейсбольные биты, они подошли совсем близко к нам.

− Мы идём играть в футбол за семнадцатый округ, − сказал тот, что постарше, проводя по ковру битой, − Хотите, можете пойти с нами, будет интересно.

− Мы не сомневаемся, − быстро ответил я и глазами показал на то, что у них в руках. − А зачем вам биты?

Младший хмыкнул и удивлённо поднял брови, старший только поморщился и презрительно процедил сквозь зубы:

− Они не въезжают.

Младший кивком головы подтвердил сказанное.

Я понял, что мой вопрос неуместен, и я отстал от спортивной жизни молодёжи. Они, синхронно двигаясь, подошли ещё ближе. Я жестом остановил братьев, попытался улыбнуться и сказал первое, что пришло в голову:

− Нет, нет, мы въехали, − поднял правую руку, сжатую в кулак и помахал.− Мы на вашей стороне.