Книга Крым - Александр Проханов

Оркестр грянул государственный гимн, и над лодкой стал подниматься трехцветный флаг. Чтобы потом, когда лодка, пройдя все испытания, поступит на вооружение флота, над ней вознесся, заструился своим синим крестом Андреевский стяг.

Медленно растворялись ворота цеха. В темный металлический воздух ворвался ветер и свет. Осеннее солнце играло на далеких водах, и в тусклом серебре метались чайки. Лодка дрогнула, словно почуяла стихию, которая ждала ее в свои сокровенные глубины. Заскрипели невидимые катки, задрожали железные фермы, и под медный гул, звяк тарелок, бой барабана лодка пошла из цеха.

Лемехов завороженно смотрел на движение выпуклого бархатно-черного борта, на драгоценную надпись «Державная». Непомерная тяжесть, слепая мощь перемещались под воздействием неведомой воли. Чтобы наполнить мир своим чудовищным механизмом, передвинуть ось, вокруг которой вращается шар земной.

Лемехов вдруг увидел Верхоустина. Его лицо было пугающе белым, исполнено великого напряжения. На этом белом, с серебристым оттенком лице пламенели синие глаза. Он вел взглядом вдоль борта, усилием зрачков толкал лодку, и она, повинуясь этому исступленному взгляду, двигалась, ускоряла скольжение. Верхоустин выводил лодку из цеха. Его взгляд был способен двигать солнце в небе, перемещать непомерные массы земной материи, вторгаться в глубины чужого сознания. Лемехов прогнал наваждение. Повернулся к директору, чье утомленное лицо помолодело.

Лодка, покинув цех, переместилась в док, чтобы вместе с доком уйти на глубину и в пене и грохоте, в зеленых водоворотах, всплыть, покачивая черными глазированными бортами. Два неторопливых буксира потянут ее на водную ширь, и она, облизанная водой и солнцем, затемнеет, как рукотворный остров.

Глава 5

После торжественной церемонии состоялся фуршет. В здании заводоуправления были накрыты столы. Расставлены мясные и рыбные закуски, фрукты, бутылки. Толпились инженеры, конструкторы, начальники цехов, мастера. Среди пиджаков и галстуков виднелись морские мундиры. Батюшка, служивший в заводском храме, блестел золотым крестом. Разливали напитки, чокались, преодолевали смущение, шумели, гомонили. Раздавался смех, здравицы.

Один из столов был сдвинут в сторону, и подле него стояли Лемехов, руководство завода, губернское и городское начальство, приехавшие гости. Лемехов выделялся своим ростом, вольными движениями, элегантным костюмом, шелковым, небрежно повязанным галстуком. Он источал благодушие, был приветлив, доступен. Чувствовал, как все исподволь за ним наблюдают. Делал вид, что не замечает этих испытующих, ищущих взглядов. Он уделял внимание всякому, кто к нему подходил. Прикасался своим бокалом к протянутой рюмке.

Директор порозовел от выпитой водки, воодушевленный и осмелевший. Был человеком, который прорвался сквозь громаду непосильных трудов, опасных рисков, неодолимых препятствий. Теперь он был победитель.

– А все-таки мы сделали это, Евгений Константинович. – Его рюмка расплескивала водку, а в хрустальном бокале Лемехова золотилось шампанское. – Я свечи в храме ставил, Богу молился. Но не Бог помог, а вы, Евгений Константинович. Вы на себя эту лодку замкнули. Минфин вы напрягли. «Северсталь» вы на место поставили. Корпорацию вы вразумили. Ну, конечно, и нам досталось. И правильно, что на ковер вызывали, ногами на нас топали. Я не обижен, а благодарен. Нам жесткая, военная дисциплина нужна. Как при Сталине. Вы с президентом общаетесь, подскажите ему, что народу нужно жесткие рамки поставить. Нам без жестких рамок новое оружие не создать. Вы это понимаете, Евгений Константинович. Промышленность вас уважает. С вами программу президента мы выполним.

– Следующую лодку станете спускать, президент приедет. Уговорю его. – Лемехов любил этого захмелевшего директора, который множество дней и ночей провел возле лодки, так что его тяжелое, с седыми бровями лицо странным образом запечатлело лодку. Ее выступы, сумрачную рубку, грубую мощь и таинственное свечение.

Академик шаркающей походкой приблизился к Лемехову. В его руке с хрупким запястьем дрожала коньячная рюмочка. Сухое, с запавшими щеками лицо, седина, сеть склеротических сосудов на носу, как фиолетовые разветвленные корешки. И серые сияющие глаза с веселым молодым блеском.

– Примите мои искренние поздравления. – Лемехов склонился в поклоне перед именитым старцем. – Вы снова подарили России шедевр.

– Шедевр не шедевр, а лодка, скажу я вам, получилась. На американских верфях такую еще не построили.

– Я вспомнил афоризм Паскаля: «Камень, брошенный в море, меняет все море». Ваша лодка, спущенная в океан, меняет весь океан.

– Но это уже дело прошлого. В голове-то уже другое крутится. Тело дряхлеет, а ум не желает стареть. Все примеряет, продумывает, фантазирует. Такие интересные идеи рождаются!

– Над чем вы работаете?

– Одну лодочку маленькую придумал. Такую миниатюрную, как дюймовочка. Вот мы газопроводы по морскому дну протягиваем на тысячи километров. А защищать их некому. Эта лодочка вдоль газопроводов сможет ходить и их прикрывать от вредителей. А еще может гидрофоны супостата выводить из строя. А еще может спецзаряды у берегов супостата устанавливать, чтобы поднимать цунами. Много чего еще может.

– Вы бы эту лодочку нам показали.

– Я и хочу, Евгений Константинович. Пришлю документацию, а вы на Военно-промышленной комиссии обсудите.

– Жду документацию. – Он чокнулся с академиком, видя, как на впалом виске пульсирует, питая мозг, синяя жилка.

Главнокомандующий флотом выпил не одну рюмку водки, и его широкоскулое лицо было фиолетово-красным, словно его обожгли ветры всех широт.

– А я вам говорил, Евгений Константинович, и опять говорю. Для полноценных военно-морских операций каждый наш флот должен иметь палубный авианосец. Подсчитано, что в акваториях Черного, Средиземного, Балтийского, Баренцева морей, в районах Тихого океана Россию ждет десяток локальных конфликтов. Без авианосцев эти конфликты не выиграть. Я очень прошу убедить президента включить в программу перевооружения строительство авианосцев.

– Я говорил об этом с президентом. Он понимает проблему. Он распорядился искать верфи для размещения подобных заказов.

Они чокнулись, и главком выпил, высоко, по-офицерски, подняв локоть.

Губернатор, косолапя, сутулясь, подошел, похожий на матерого медведя.

– Конечно, Евгений Константинович, нашему президенту виднее, но я бы на его месте сделал вас Председателем правительства. Оно бы заработало без пробуксовок. России нужен разбег, а то мы застоялись. Когда Россия стоит, в ней всякая муть заводится, народ начинает дурить. Всякие Болотные площади. Вот вы бы России дали разбег, пнули ее хорошенько, и она от этого пинка снова станет великой державой.

– А вы не боитесь, что от этого пинка многие губернаторы полетят кувырком?

– А и правильно, пусть летят. Пусть и я полечу, если не справляюсь. Как раньше пели: «Была бы только Родина богатой да счастливою». Нужен, нужен пинок, а иначе начнем дурить. Об этом и президент говорит. За здоровье нашего президента! – Он выпил водку и отошел, покачиваясь, обходя невидимые препятствия, как, должно быть, медведь обредает лесные кочки.