Книга Камикадзе - Илья Стогов

– Давайте, может, видик посмотрим?

– Давайте лучше слышик послушаем!

– Кстати, Жирный, а что это за говно у нас по радио играет?

– Это не говно. Это «Scooter». Модная немецкая группа.

– Убери на хрен этих модных немецких козлов. Поищи нормальное чего-нибудь.

– Чем тебе музыка не нравится?

– Это не музыка, это издевательство над личностью. В Европе такую пердулу гомосексуальную сто лет уже никто не слушает.

Даниил еще раз отхлебнул из бутылки. Пиво успело нагреться и потеряло даже намек на приличный вкус. Он поставил пустую бутылку к раковине, взял еще одну и закурил.

Что за музыку нынче слушают в Европе, Гребень знал хорошо.

В Варшаве он пробыл недолго, дней пять. Ночевать приходилось в «хостеле» – крытом спортзале с серым от грязи бельем. Там жили несколько десятков волосатиков со всей Европы: художники, музыканты... анаша, круглосуточное пиво, групповой секс, пение под гитару, полное отсутствие комплексов... Стоимость – $2 в сутки.

Потом он поменял оставшиеся рубли и злотые на доллары, выпросил у девочки-польки с «Alamo Rent a Car» карту и, изучив ее, решил двинуть дальше.

Всего за тридцать пять дойчмарок он купил «Wochenend Ticket» – льготный «билет выходного дня», действующий с вечера пятницы и до утра понедельника. Этого достаточно, чтобы проехать Германию из конца в конец и оказаться в Голландии.

Он заплатил за туристическую визу и, сидя в вагоне второго класса для некурящих, много часов глазел на одинаковые аккуратные домики с одинаковыми аккуратными лужайками перед входом. В восемь вечера воскресенья он сидел в Роттердаме на набережной Мааса и пил холодный «Budweiser».

На данном этапе он отлично знал, чего хотел. Он хотел жить в собственной квартире, слушать музыку, которая ему нравилась, и никогда в жизни не общаться больше со жлобьем.

Через три месяца он уже мыл полы в чумазом кинотеатрике и жил в цокольном этаже частного дома на набережной. До рейв-пароходика «Штубниц» (ежедневные, кроме понедельника, вечеринки с «экстази», тощими голландскими фройляйн и непринужденным оральным сексом в кабинках туалетов) было рукой подать, а денег за мытье полов хватало, чтобы на уик-энд до полной отключки укуриться кампучийским гашишем. И никаких тебе пьяных омоновцев.

Со временем помимо гашиша попробовал он и модный кокаин, а из Роттердама съездил не только в соседние Бельгию с Францией, но добрался даже до Рима.

Садясь на поезд или рейсовый автобус, билет Гребень покупал не до конечной станции, а только на одну остановку вперед. При входе билет проверяли, он залезал внутрь и, стараясь не привлекать внимания, ехал столько, сколько нужно.

Купив как-то билет из Страсбурга до станции Киль (двадцать франков, полтора часа езды), он спокойно доехал до Марселя (шестьсот франков, двенадцать часов езды).

В Марселе он позагорал, покупался и, решив заработать денег на обратный билет, пришел в маленькое бистро, чтобы предложить услуги в качестве мойщика посуды.

Хозяин оглядел его, скривился и сказал, что отбросы вроде Гребня никогда и близко не подойдут к его заведению.

«Сумасшедший», – подумал Гребень и пошел наниматься в другое бистро, через дорогу. Реакция – та же самая. Обойдя за вечер еще полдюжины фаст-фудов, работы он так и не нашел.

Девчонка, с которой он познакомился на пляже и у которой остановился, смеялась и советовала в следующий раз, прежде чем идти к работодателям, снять хотя бы половину сережек, а прическу убрать под кепку или платок:

– То, что прокатывает в твоем квартале Красных фонарей, никогда в жизни не прокатит здесь. Да и вообще, наверное, нигде в Европе.

Сказанное удивило Гребня. Когда люди в России не понимали его татуировок и отовсюду торчащих сережек, это было понятно. Но когда точно так же реагировали на него европейцы...

Он выходил из дому, и матери, косясь на его прическу, непроизвольно прижимали детей к себе... полицейские провожали пристальными взглядами... охранники магазинов не отступали ни на шаг все время, пока он бродил между прилавков.

Плюс ко всему он был русский, и это просто чертовски осложняло жизнь. Под утро он с приятелями возвращался с вечеринки домой, их машину останавливал дорожный патруль, и после этого все ехали дальше, а он – в участок для проверки, не просрочена ли виза.

Попытавшись однажды разораться на копов, он провел после этого в полиции не положенные полтора часа, а почти двое суток. Камера была чистенькой, с простынями в голубую клеточку и трехразовым питанием. Охранник обращался к нему «Herr». Но – вы же понимаете – это все равно была тюрьма.

Пока он общался с обитателями сквотов и посетителями рейв-party, все было о'кей. Стоило попробовать общаться с рядовыми европейцами – и начинались проблемы.

В Австрии, в гостинице для студентов, дошло до того, что, оценив его внешний вид, в номере забыли сменить белье, оставшееся от предыдущих постояльцев. Это было чересчур, и Гребень устроил скандал.

Скандал вышел недолгим. Администратор вызвал секьюрити, а те, узнав, что он русский, заставили его предъявить документы, встать к стене, задрать руки и вывернуть карманы, а сами, радостно скалясь, переворошили весь его багаж.

Чувствуя, как на щеках проступают красные пятна, он спросил у охранников:

– В чем дело? В чем ваша fucking проблема?

– Наша проблема? У нас нет проблемы. Это у тебя, парень, проблема.

– Да? И какая же?

– Мы тебя, парень, здесь не ждали. Не приглашали. Такие парни, как ты, вообще нам здесь ни к чему. Что-нибудь не устраивает – обращайся в полицию. Причем лучше не в нашу, австрийскую, а у себя. В своей motherfucker стране...

Охранник усмехался и смотрел Гребню прямо в глаза. Он мечтал, чтобы Гребень дал ему в морду. Тогда из ситуации можно было выжать отличную, веселую драку.

Но Гребень не ударил его.

– Я обращусь. Я вернусь домой и обращусь. Но только не в полицию. Я обращусь в ракетные войска стратегического назначения. И вот тогда мы посмотрим, кто из нас прав...

Он собрал разбросанные вещи, вышел и по-хамски хлопнул дверью. Он до судорог сжимал кулаки и понимал, что его смешные угрозы никого на свете напугать не могут.

И все-таки даже после пяти лет такой жизни, после постоянных, по несколько раз в неделю, проверок документов и бесконечных объяснений, кто он такой и что здесь делает, он считал, что все идет нормально.

Осенью позапрошлого года Гребень шел по пустой роттердамской набережной. Что-то в районе Хохенцоллерн-Дамм. Довольно криминальный район. Именно в таких районах он предпочитал жить в Европе.

Банка пива в руке, плейер тянет что-то из Бьорк... в плейере кончались батарейки. И, конечно же, его остановили полицейские: