Книга Man and Boy, или Мужчина и мальчик - Тони Парсонс

— А что случилось с Джиной? Она кажется такой… Ну, не знаю… расстроенной, что ли.

— У Джины все в порядке, — уверенно произнес я. — С чего бы это Джине быть расстроенной?

После того как я повесил трубку, Пэт кинулся к видеомагнитофону и засунул внутрь кассету «Возвращение джедая». Фильм начался с того места, на котором остановился в прошлый раз: Принцесса Лея, одетая как рабыня, сидела у ног Джаббы Хатта. С отвисших губ отвратительного Джаббы, любовавшегося своей сексапильной наложницей, капала слюна. Мой четырехлетний сын бесстрастно взирал на эту сцену. Я полагаю, ему не мог пойти на пользу такой сюжет?

— Давай поиграем, — предложил я.

Он просиял.

— Давай!

— Во что ты хочешь играть?

— В звездные войны.

Улыбаясь до ушей, он приволок из своей комнаты ящик с игрушками и высыпал на ковер все то, благодаря чему Джордж Лукас стал знаменит. Я сидел на полу рядом с сыном, пока он осторожно водил Хана, Люка, Чуй и двух дроидов вокруг серого пластмассового «Миллениум Фалькона».

— Принцессу Лею ухватили в плен на Звезде Смерти, — сказал Пэт.

— Захватили в плен, — поправил я. — Она захвачена в плен.

— Находится в плене, — настаивал он. — Мы должны спасти се, пап.

— Хорошо.

Я немножко поиграл со своим сыном, ведь обычно я уделял этому слишком мало времени, но уже спустя минут пять или десять понял, что надо ехать на работу. День обещал быть долгим и сложным.

Пэт расстроился, что папа прервал игру, но снова приободрился, когда я включил ему Принцессу Лею в виде рабыни. Ему очень нравилась эта сцена.

* * *

О нас писали во всех газетах.

Солидные издания расценили инцидент с Клиффом как симптом окончательного упадка нашей телестанции, охотящейся за дешевыми сенсациями в мире, перегруженном ненужными визуальными впечатлениями, где ни на что надолго не хватает внимания. Бульварные газетенки встали на уши по поводу крови и ругани в прямом эфире.

Все они жаждали головы Марти Манна. Я собирался позвонить ему из машины, но вспомнил, что отдал Джине свой мобильный.

Компания Марти — «Мэд Манн Продакшнз» — занимала целый этаж в здании на Ноттинг-Хилл-Гейт: огромное открытое пространство, где продуманно-небрежные молодые люди лет двадцати с небольшим работали над «Шоу Марти Манна» или месяцами планировали грядущие проекты «Мэд Манна». В настоящий момент компания работала над игровым шоу для эрудитов, альтернативной программой путешествий — циклом передач о нырянии с аквалангом, благодаря которому Марти смог бы провести шесть месяцев на Мальдивах, и кучей других проектов, которые с огромной долей вероятности никогда не воплотились бы в жизнь.

Мы называли это развитием. Люди со стороны сказали бы, что это самая настоящая лажа.

Только у нас с Марти были в «Безумном Манне» отдельные рабочие кабинеты. Они больше напоминали уютные персональные гнездышки, набитые кассетами, режиссерскими сценариями и видеомагнитофонами. Сибхан ждала меня в моем кабинете.

Раньше она никогда не заходила ко мне. Мы покраснели, увидев друг друга. Почему так легко разговаривать с женщиной до того, как ляжешь с ней в постель, а потом это вдруг становится так сложно?

— Надо было разбудить меня перед уходом, — сказала она.

— Я собирался, — сказал я, — но ты выглядела так…

— Безмятежно?

— Измотанно.

Сибхан рассмеялась:

— Да, у нас была тяжелая ночка. Единственное, что в ней было хорошего, это ты.

— Послушай, Сибхан…

— Все нормально, Гарри, я понимаю. Я больше тебя не увижу, правильно? Я имею в виду, как этой ночью. Не нужно притворяться. Не нужно говорить ничего лишнего. Я знаю, что ты женат.

— Ты классная девушка, Сибхан. Правда.

И я действительно сказал то, что думал.

— Но ты любишь свою жену. Я знаю, знаю. Не беспокойся. Я предпочитаю услышать это сейчас, а не шесть месяцев спустя. Лучше выяснить все до конца еще до того как ты начнешь мне действительно нравиться. По крайней мере, ты не такой, как многие из них. Они говорят мне, что жены их не понимают, что они, скорее всего, разойдутся. Они месяцами украдкой выбираются из дому, чтобы позвонить мне. Но ты не такой, ты не вонючий лицемер.

Это я-то не лицемер? Я провел прошлую ночь с коллегой, а эту собираюсь провести с женой. По- моему, лицемер — это как раз подходящее слово для таких, как я, разве нет?

— Ты не такой как все, Гарри. Вот что мне в тебе нравится. Вокруг не так уж много таких, как ты. Я знаю, поверь мне… Последний, с кем я имела дело… Господи! Я действительно верила, что он собирается уйти от жены и что мы поженимся. Надо же быть такой дурочкой!

— Ты не дурочка, — сказал я, положив руки ей на плечи.

Мы крепко обнялись, с настоящим чувством. Теперь, когда мы собирались разбежаться, разговаривать стало легко и даже приятно.

Потом она начала рассказывать, как трудно найти хорошего человека, а я думал про себя: слава Богу, какое облегчение, мы не будем изображать «роковую привязанность».

Я понимал, что легко отделался. Сибхан отпускала меня и не собиралась поливать мою «Эм-Джи-Эф» кислотой или запихивать нашего кролика в горшок. Правда, у пас не было кролика. Но, испытав облегчение, я с удивлением понял, что слегка задет. Неужели со мной так просто распрощаться?

— Со мной всегда вот так, — рассмеялась Сибхан, хотя в ее глазах уже блестели слезы. — Я постоянно выбираю тех, кого уже выбрали. Твоей жене повезло. Извини, что повторяюсь. Я уже сказала об этом в своем сообщении.

— В каком сообщении?

— У тебя на мобильнике.

— У меня на мобильнике?

— Я переслала тебе сообщение на мобильник, — пояснила Сибхан, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Ты что же, не получил его?

7

Когда я пришел домой, Джина собирала вещи. Она набивала чемодан и дорожную сумку, бледная, с сухими глазами, торопясь изо всех сил, забирая только то, без чего никак нельзя обойтись. Как будто она больше не могла здесь оставаться.

— Джина!

Она обернулась и посмотрела на меня так, словно видела впервые в жизни. Казалось, у нее голова кружится от презрения, огорчения и злости. Злость была заметнее всего. Я не на шутку перепугался. Она никогда раньше так на меня не смотрела.

Джина снова отвернулась, выискивая что-то на столике со своей стороны кровати. Пепельницу. Нет, пепельниц у нас не было. Она швырнула в меня моим же мобильником.

С меткостью у нее всегда было плохо. Пару раз у нас случались ссоры, когда она кидала в меня какими-то предметами, но сейчас расстояние оказалось слишком маленьким, трудно было промахнуться, и телефон с силой ударил меня в грудь. Я поднял его с пола, и ребро чуть выше сердца начало пульсировать от боли.