Книга Вендари. Книга первая - Виталий Вавикин

– Я понимаю, что в твоем личном деле все это есть, но…

– Да нет, все нормально, – Оливер вспомнил, как едва не пристрелил семейного дантиста, и решил, что эти встречи – меньшее наказание из всех возможных.

– Можешь курить, – предложила ему Клео.

Оливер кивнул, но так и не достал пачку сигарет на первой встрече. Он был удивлен, ожидая, что от него будут требовать что-то конкретное, но Клео только просила, чтобы он продолжал говорить, изредка подталкивая его, когда он смолкал, предаваясь воспоминаниям. Оливер и не заметил, как они добрались до романа его жены и дантиста. Это была вторая или третья встреча. Он уже не помнил точно.

– Ты правда не занимался с Биатрис сексом больше года? – спросила Клео после того, как Оливер рассказал о разговоре с дочерью в больнице. Он нахмурился, попытался сосчитать месяцы, махнул рукой.

– Около года, – сдался Оливер. – Может, чуть больше или меньше.

– А с другими женщинами?

– Нет.

– Мужчины? – Клео увидела промелькнувшее на лице Оливера отвращение, улыбнулась, снова предложила пациенту закурить, спросила о мастурбации.

– Я вообще не думал о сексе в этот год, – сказал он. Клео кивнула. Взгляд у нее был отрешенным. Она смотрела куда-то в пространство, думала о чем-то далеком. – После того, как умерла Гвен, все как-то потеряло смысл, – сказал Оливер.

– Насколько вы с ней были близки?

– Мы были напарниками.

– И больше ничего? – Клео продолжала смотреть куда-то вдаль.

– И больше ничего, – сказал Оливер и впервые с момента их первой встречи закурил в кабинете. Щелкнула зажигалка. Синий дым устремился к потолку. Клео не торопила его. Сидела и считала его затяжки: одна, вторая, третья…

– Как долго вы с Гвен были любовниками? – спросила она Оливера, когда его сигарета истлела наполовину. Он затянулся еще несколько раз, пожал плечами. – Поэтому ты винишь себя в ее смерти? Потому что боялся отношений с ней? Потому что втайне хотел, чтобы все закончилось? Боялся, что все раскроется, и поэтому думаешь, что год назад позволил ее убить?

– Я не боялся, что все раскроется.

– Значит, боялась Гвен?

– И Гвен не боялась, – Оливер потушил истлевшую сигарету и закурил новую.

Клео терпеливо молчала, ожидая продолжения, но Оливер не хотел продолжать. Ни в тот день, ни в ту неделю, ни в тот месяц… Сейчас, рассказывая Клео Вудворт о своем подозреваемом по имени Гирт Делавер, Оливер добрался до момента, когда встретился с патологоанатомом и увидел женскую руку с вывернутыми наизнанку суставами, и ему снова не хотелось продолжать…

– Ты веришь своему подозреваемому? – спросила Клео Вудворт.

Вместо ответа Оливер закурил и продолжил пересказывать услышанную от Гирта историю его жизни с Надин Торн, затем спросил, что Клео думает обо всем этом.

– Тебя интересует, может ли женщина делать в постели то, что делала Надин? – Клео Вудворт улыбнулась, давая понять, что это шутка. Детектив Оливер сдержанно улыбнулся в ответ. – Хочешь, чтобы я поговорила с подозреваемым? – спросила уже серьезно Клео. Оливер кивнул. Они вышли в коридор. Клео закрыла свой кабинет.

– Есть кое-что еще, – сказал ей Оливер, остановив возле комнаты для допросов. Клео терпеливо заглянула ему в глаза. – Я проверил отпечатки пальцев той странной руки…

– Мне казалось, ты сказал, они принадлежат Надин.

– Да, но… – Оливер огляделся, не желая быть услышанным кем-то еще. – Последнее упоминание о Надин Торн сделано более века назад.

– Что это значит?

– Не знаю.

– Может быть, ошибка?

– Слишком много ошибок и странностей. Тебе не кажется?

– Тебя так сильно взволновала уродливая рука, которую ты нашел, или же то, что кто-то мог убить женщину, которую любил?

– Давай не будем сегодня подвергать анализу меня, – Оливер примирительно улыбнулся. – У всех нас есть свои недостатки и свои достоинства. Просто поговори с подозреваемым и скажи мне свое мнение. У меня самого уже голова идет кругом от этого.

Оливер ушел в соседнюю комнату, наблюдая за допросом по монитору. Видеонаблюдение было безупречным. Звук громкий и четкий. Фильтры поглощали ненужные помехи. В кадре был стол и пара стульев. За спиной подозреваемого окно со стеклами, которые невозможно разбить. Стол и стулья вмонтированы в бетонный пол. Оливер увидел, как Клео Вудворт входит в комнату для допросов и подумал, что на экране она выглядит совсем не так, как в жизни. Видеокамера словно лишала ее тех немногих красок, что были в ней, обесцвечивала.

Оливер заметил два бумажных стакана с кофе в руках Клео. Она пропустила приветствия, подошла к столу, села на стул. Один стакан с кофе она подвинула Гирту Делаверу, другой взяла сама, затем достала из оставленной Оливером пачки сигарету, закурила, отпила кофе, выпустила к потолку струю дыма. Гирт около минуты недоверчиво смотрел на Клео, затем взял предложенный ему стакан кофе. Клео продолжала молчать, но напряжение снизилось. Это почувствовал даже Оливер. Он достал сигарету, собираясь закурить, затем подумал, что было бы неплохо тоже взять себе кофе, вышел ненадолго из комнаты, а когда вернулся, Гирт уже рассказывал Клео историю своей жизни. Но на этот раз в его воспоминаниях не было хаоса и сбивчивости. Клео вела его, заставляла говорить то, что ей нужно. И пусть вначале кажется, что речь идет совершенно ни о чем, в конце ты скажешь ей то, что она хочет. Оливер знал это, потому что нечто подобное она проделывала с ним. По крайней мере в первые месяцы их знакомства как пациент-терапевт. После все было иначе. Так думал Оливер… Хотел думать, хотя иногда ему начинало казаться, что их сближение было частью какого-то плана Клео. Их дружба. Их связь. Смог бы он узнать о Клео то, что узнал, если бы она не захотела этого? Наверное, нет.

Это произошло на третий или четвертый месяц их профессиональных встреч – Оливер уже не помнил точно. Он пропустил три встречи подряд. Пропустил осознанно.

– Считаешь свой случай особенным? – спросила Клео.

Оливер не ответил. Был вечер. В кабинете психолога сгущались тени. Горела лишь лампа на столе. Лампа, которая на прежних встречах была всегда выключена, словно Клео сегодня специально хотела подчеркнуть неформальность этой встречи.

– У каждого из нас есть своя история, – сказала она и попросила Оливера показать свои руки. Его костяшки были разбиты. Клео прикоснулась к его пальцам. – Я подписала твое разрешение заниматься оперативной работой. Я доверилась тебе. А что сделал ты?

– Подозреваемый хотел сбежать.

– Я говорила с твоим напарником. Ты вошел в дом первым. Никто не видел, что случилось, – теперь она касалась его свежих болячек на костяшках. – Ты выбил подозреваемому два зуба. Почему?

– Я все уладил.

– Я спросила не об этом, – Клео заглянула ему в глаза. Ее прикосновения волновали и сбивали с мысли. – Тебе ведь стало нравиться это? Сначала ты был болен и не отдавал себе отчет в том, что делаешь, теперь ты вспоминаешь об этом, и это начинает подчинять тебя.