Книга Записки на табличках Апронении Авиции - Паскаль Киньяр

Праздник Каристий.

Шестеро детей моей дочери Флавианы и крошка Луций.

Семеро малышей моей дочери Ветустины.

Двое детей моего сына Кнея.

Двенадцать — моего сына Фабриция.

Четверо — моего сына Секста.

Восьмеро детей и двое внуков моей дочери Ауфидии.

И трое малышей моей дочери Плекузы.

CI. Плекуза, играющая кольцами

Моя дочь Плекуза раздражает меня: она непрерывно играет кольцами, что я подарила ей на Каристии.

СII. Не забыть

Неаполитанские груши.

Сушеный виноград.

Триповая ткань из края фалисков[85].

Пескари детей.

СIII. Мешочки золота

Двадцать четыре мешочка золота.

CIV. Сентенция П. Савфея Минора

Обратившись к Тиберию Соссибиану, Публий говорит:

— С тех пор как мир стал сущим, дом охвачен огнем. Но именно тот факт, что дом охвачен огнем, помогает миру быть столь светлым.

CV. Словцо Плекузы

Плекуза говорит о своем муже, что у него настолько же волосатый зад, насколько безволосая душа.

CVI. Ближайшие дела

Проценты к календам.

CVII. К. Басc выдвигает гипотезу о происхождении запахов

Кай объявляет, что будет говорить о запахах, и выдвигает гипотезу о происхождении вони:

— До нашего рождения мы являем собою трупы — останки из той прошлой жизни, о которой ничего не помним; мы словно плаваем в бездне неведомого океана.

И пока наши матери носят нас во чреве, мы, подобно утопленникам, набираем внутрь воздуха, раздуваемся и гнием, мало-помалу поднимаясь на поверхность этого океана.

Но вот внезапно, в миг рождения, какая-то буйная, безжалостная волна выбрасывает нас на сушу. Еще Тит Лукреций Кар[86]говорил, что во всякий день нашей жизни мы непрерывно пристаем к побережью света.

Там-то, под жгучими лучами солнца, мы и начинаем пахнуть (смердеть, вонять), и мы начинаем кричать.

И лишь со смертью вновь погружаемся в безбурную, безмолвную и бездонную пучину бытия.

CVIII. Словцо Ликорис

Харин любит детей нежного возраста, пока у них на подбородках не вырастут волосы. Харин вожделеет к детям Ликорис. Ликорис говорит, что, когда он поднимает глаза на Сервия и Аула, у него губы сами собой складываются для поцелуя.

CIX. Памятка

Четыре куска батавского мыла.

Две сотни льняных фильтров для больших кувшинов.

Две сотни десертных ложечек.

Вавилонские вышивки.

СХ. Наставление дочери Флавиане

Отведя Флавиану в сторонку, я сказала ей: — Не советую тебе постоянно ублажать Никомаха языком. Он привыкнет к столь изысканному баловству, а ты однажды, когда тебя одолеет меланхолия, или мигрень, или боль в спине, испытаешь усталость и разочарование. Он же и вовсе позабудет, где у женщины то место, что назначено для мужей и не требует многих усилий. Тебе следует приучать его к продолжительности супружеских утех, а не к остроте, которой слишком трудно достигать ежедневно. Мягко, но непрерывно управлять наслаждениями мужчины — вот как должна поступать умная жена, дабы обуздать и подчинить себе супруга. А подчинив его себе, ты завладеешь его богатствами, его землями, его рабами, его дворцами и славою, пусть даже тебе не удастся проникнуть в его тайные мечты и помыслы. Управлять вожделением, дворцами и славою мужчины куда выгоднее, нежели его тайными мечтами и помыслами.

CXI. Ближайшие дела

Проценты к календам.

СХII. О детях младенческого возраста

Терпеть не могу нянчиться с младенцами, успокаивать их, тетешкать, отвлекать от жалобного плача, вытирать сопли и слюни — затем, что их кормилица наказана кнутом, или запропастилась куда-то, или умерла, и мне приходится самой играть с ними долгими часами.

CXIII. He забыть

Ваза Граттия[87].

CXIV. Не забыть

Рыба-ящерица.

Яйца, испеченные в золе.

Минутал[88].

Головка вареного сыра из квартала Велабр.

Сухое вино из Ватикана хуже, чем вино из Сполете.

CXV. Тарент смешит детей

Тарент спел песенку о том, как «Рем является в администрацию претория». Он препотешно тряс головой и раскачивался взад-вперед. Он был очень забавен; когда он переводил дыхание, его живот натягивал тунику, и из-под нее показывался обвисший член. Дети громко прыскали, Луций и его кузен Аул со смехом передразнивали его.

CXVI. Педантичность П. Савфея в отношении юного раба Плекузы

У Плекузы есть необычайно красивый молодой раб. По этому поводу Публий цитирует двустишие Филомуза Кзетеса:

Красота без следа исчезает,

Лишь голос раздастся.

Так галеру в момент поглощает жестокое море.

CXVII. Словцо П. Савфея о кухнях

П. Савфей утверждает, будто на моих кухнях трудится целая деревня. Иногда я и сама подхожу к печам. Мне нравится орудовать широкими ножами, грубыми деревянными ложками. Я выбираю какой-нибудь тесак поострее и кромсаю мясо.

CXVIII. Мешочки золота

Двадцать четыре мешочка золота.

CXIX. Добрые советы П. Савфея

Отворяется дверь, входит Публий. Я говорю ему:

— Во-первых, я одинока. Во-вторых, я стара. И в-третьих, мне страшно.

— Все это лишено тени. Одиночество, старость, страх не отбрасывают наземь ни малейшей тени. Повторяй себе как можно чаще: у этого нет тени. Ничто из того, что кажется тебе главным в этом мире, не имеет тени.

Публий медленно усаживается. Поправляет шерстяную повязку на шее и лысой голове. Публий говорит с усилием: