Книга Доминирующая раса - Олег Серегин

Аджи не было видно. Становилось темно.

Я впервые ощутила страх.

Стараясь унять бешеные прыжки в груди, я напрягала зрение. Не вижу! Неужели самка такая маленькая, что скрывается за «деревьями»?

Я попробовала ощутить эмоции нукты.

В голове помутилось, и я упала на четвереньки.

Ощутить — это же всегда впустить в себя… Я представляла, что он должен чувствовать. Но тогда я умела как-то назвать это — стрессом, двойным стрессом, депрессией, как угодно, — а здесь не было названий. Потому что не оставалось человеческого языка.

Я заплакала. Мозг не вмещал такую нестерпимую горечь. Выдавливал её из себя через слёзные токи. Капли с ресниц опадали в песок, но на самом деле я почти успокоилась. Насколько было возможно. Чужие чувства, это чужие чувства, не мои… Экмен, ты, подонок… Нет. Никаких экменов.

«Аджи», — позвала я.

Она зарычала.

Она была огромна.

Чудовищна.

Она сидела на земле, сжавшись, став слитком металла. Когда я озирала загон, то приняла её за большую скалу.

Я кое-как поднялась, ободрав ладонь о камень, и подошла к ней вплотную. Если это видели Хейнрри со товарищи, то должно быть, подумали, что Аджи сейчас, даже не двинувшись с места, может убить меня сразу несколькими способами. Но нам с ним… с ней такой мысли не пришло.

Я не знаю, как рассказывать. Это очень сильно отличалось от того сеанса телепатии, до которого я себя довела. У меня не было ни зрительных, ни слуховых ассоциаций. Мы не разговаривали мысленно. Не обменивались эмоциями. Я стояла там, где была Аджи. Я, в общем-то, ничего не делала. Или делала. Мне хочется сказать «проникалась», но это слово используется в другом значении. Я проникала. Чувствовала проникновение…

Когда возле ворот всё-таки включили маленький прожектор, я не заметила. Хорошо хоть, направили его не на нас. Хватало с них инфракрасных камер. Я очнулась, когда стало совсем темно и почти холодно — камни уже остывали. Ноги затекли и разболелись от долгого стояния в неподвижности.

Аджи так и не пошевелилась. Даже хвост не сдвинулся.

Я шла обратно к воротам и думала про базу DDF-89/0. Некислородная планета, хмурая и однообразная природа, не очень плотная атмосфера. На DDF по время войны держали маленький перевалочный пункт. Она была удобно расположена между двумя Террами. Людей на DDF было немного, но базу хорошо оснастили. Раскинули новейшую для той поры систему маскировки, очень эффективную. Подобными до сих пор пользуются.

Ррит пытались разобраться с DDF несколько раз. Либо попадали по муляжам, либо не могли засечь цели. Тогда совершили высадку. Десант мог просто передать данные, и корабли расстреляли бы базу с орбиты. Но воины ррит поняли, что гарнизон невелик — и решили развлечься.

После дня боёв людей оставалось всего трое, системы обороны были разрушены, отказало жизнеобеспечение; по-прежнему функционировал только пресловутый камуфляж. И когда началась очередная атака, люди сбежали. С ними была экстрим-оператор по имени Кесума. И её Джеки остался прикрывать отступление.

А он был великий воин. Он отстоял базу в одиночку.

Он дрался для людей и верил, что люди вернутся за ним. Но они не вернулись. Джеки ждал и ждал, веря, что однажды Кесума вернётся. Но у людей было много других забот. Джеки решил, что его подруга погибла. И метаморфировал.

Когда люди снова пришли на DDF, они нашли там дикую семью. Это были нукты боевой разновидности, и они могли нападать на людей. А среди тех неоткуда было взяться мастеру, чтобы он разобрался и заново приручил нукт. И некогда было его вызывать. Люди убили всех. В разорённом гнезде обнаружились вещи прежнего гарнизона, брошенные когда-то в спешке — фотографии, карты памяти, одежда. И наручный компьютер Кесумы. Джеки хранила его. Батареи разрядились, но он всё ещё был рабочим. Тогда поняли.

…Я подошла и нахально окликнула Экмена. Лучший Самец подбежал едва ли не рысью.

— Янина? — неуверенно начал он. — Что вы?

— А чего вы ждали? — раздражённо сказала я. — Что я приведу самку на поводке, и она будет приносить палочку? Она меня видела, я жива. Что вам ещё нужно?

— То есть, — ему явно нужен был отчёт, — вы пообщались, дали ей привыкнуть, теперь она подпустит вас спокойнее… Насколько я понимаю, вам нужно будет ещё встречаться, регулярно, для установления контакта, но в общем можно сказать, что прошло успешно? Так?

Однако, как он зачастил.

Я помолчала.

«Мне хочется дать этой тварюке орден Славы», — сказал маршал Луговский, услышав однажды про Джеки. Конечно, ордена дают людям и собакам; лазерным пушкам, пистолетам и нуктам орденов не дают. Но маршал повторил свои слова для журналистов. Этого вполне достаточно.

— Вы выпустите меня? Я страшно устала и хочу спать.

Экмен расцвёл белозубой улыбкой, которая сверкнула в свете прожектора. Это было на редкость противное зрелище.

— Открывайте!

Я вышла, не глядя на него. Створки съехались вновь. Я прекрасно знала, что они бы вовсе не открылись, стой Аджи за моей спиной. Но она сидела неподвижно в глубине вольера.

Экмен, ты даже не представляешь, насколько успешно…

«Ко мне!»

Было так тихо, что я решила — провал. Но секунда, ещё секунда, и…

Ух!

Многотонное тело взвилось в прыжок с неправдоподобной лёгкостью, так, словно весило не больше кузнечика. Перемахнуть ограду по-спортивному чисто Аджи не удалось, так что снести она снесла только колючую проволоку. Брызнули искры.

Вот как важно порой оговориться.

Автоматика включила прожектора. Настал искусственный день тошнотно-голубоватого цвета. Команда Экмена в одну глотку завопила что-то нечленораздельное. Ожили пулемёты на вышках, но стреляли пока внутрь вольера. Видимо, на отпугивание были рассчитаны. Убить нукту из пулемёта — всё равно, что убить человека иголкой. Большая удача или большое искусство.

Хрясь!

Хвост Аджи распахал ближайшую «крысу» напополам, как большой нож.

— Вторую! — крикнула я, перекрыв вопли и стрекот автоматических орудий. — Машины уничтожить! Орудийные вышки уничтожить! — только потом подумала, что можно было не орать, а просто послать мысль.

Экмена не было видно. Его команда разбежалась. Они даже не пытались стрелять, потому что в руках у них были только бесполезные автоматы. Резаки одной из «крыс» погибли, на той, что привезла меня, похоже, уехали анкайи, а третью сейчас отгораживало от них моё живое оружие во всей смертоносной красе.

Андерс, сбиваясь с ног, торопился к невысокой бетонной постройке, но старческая прыть — никудышная.

Р-раз!

Ах, молодец!

Ближайшая пулемётная вышка грохнулась аккурат перед дверью бетонной хибары. Мне почудилось, что Док застонал.