Книга Мир вне времени - Ларри Нивен

— Ты посвящал мало времени физическим упражнениям, — заявил Пирсса.

Корбелл только что отошел от спортивных снарядов. В последние два месяца воспаление сухожилий заставило его уменьшить нагрузку на руки, но они все равно очень болели.

— Ты составил мне плохое расписание, — проворчал он.

— Мне придется раньше разбудить тебя. Выход из анабиоза — всегда травма, а тебе надо достичь ядра Галактики в оптимальном состоянии. Продли период бодрствования на два месяца.

— С удовольствием. Ненавижу этот гроб, — Корбелл плюхнулся в кресло. При малой силе тяжести он легко терял мышечный тонус, и его животик увеличился. Пирсса отличался бесконечным терпением, а говорить пилоту было больше не с кем. Он почти не удивился, когда его собеседник осторожно спросил:

— Ты еще не надумал достичь молодости? Корбслл вздрогнул.

— Забудь об этом. То есть не буквально, конечно. Если ты сотрешь эту мысль из памяти, то скоро придешь к ней снова.

— Хорошо, не буду забывать. Что тебе не нравится в клонировании?

— Это ужасно.

— Если так пойдет и дальше, то на обратном пути ты умрешь от старости. Анабиоза явно недостаточно.

— Я не хочу еще раз менять тело.

— Ты знаешь, как на «Дон Жуане» утилизируются отходы. По-твоему, это ужасно?

— Если хочешь знать, да.

— Но ты не прекратил ни есть, ни пить. Корбелл не ответил.

— Когда процедура закончится, ты снова станешь молодым.

— Нет, не стану! — Джером уже кричал. — Я стану отходами! И эти отходы утилизируют на б-б-благо твоему клону! Он даже не будет точной моей копией, потому что ты впихнешь в его голову свои мысли!

— Ты не веришь никому, кроме себя.

Я могу его заткнуть в любое время, подумал Корбелл и ответил:

— Каков бы я ни был, меня это устраивает.

— Ты единственный из людей, кто видел ядро Галактики. Это здорово, — саркастический тон получался у Пирс-сы очень хорошо. — А что ты будешь делать потом, удовлетворив свои амбиции? Прикажешь мне взорвать корабль и устроить достойное тебя погребение?

— Так вот что тебя беспокоит? Давай сбросим несколько зондов на подходящие планеты после того, как полюбуемся на звезды в ядре. Ты долетишь на Землю живым, а Государство получит планеты с атмосферой, пригодной для жизни. А меня можешь мумифицировать и отвезти на Землю в анабиозной камере. Вдруг мою мумию выставят в музее?

— Значит, молодость тебе не нужна?

— Эта тема закрыта.

— Хорошо. Тогда иди в Комнату-Матку, мне надо кое-что тебе показать.

Корбелл прошел туда, заинтригованный. Пирсса поместил на экранах увеличенное изображение ядра Галактики, каким пилот видел его полгода назад: сплющенный диск, межзвездное вещество закрывает свет некоторых звезд. Рядом располагались увеличенное изображение центра спиральной галактики в созвездии Андромеды и диаграмма: неправильной формы диск, разрезанный в центре. Этот рисунок показался Корбеллу странно знакомым. Он устроился в кресле, и Пирсса заговорил:

— Никогда не понимал, почему ты выбрал в качестве цели галактическую ось.

Джером указал на ядро галактики Андромеды, которое переливалось яркими красками:

— Вот тебе ответ. Это же так красиво! По этой же причине я когда-то проехал верхом Большой Каньон Колорадо. Представляешь, какие ночи на планете где-нибудь на границе этой сферы?

— Я могу восстановить картину и показать ее тебе. И кресло пилота поплыло над темным ландшафтом. На небе теснилось множество звезд — больших и маленьких, красных, синих и ярко-белых; была даже пара вращающихся светил, которая выбрасывала струю алого газа. Небо сдвинулось, и на востоке поднялась стена темноты, Десятки тысяч кубических световых лет пылевых облаков… А потом все исчезло, только Корбелл долго не мог перевести дыхание.

— Я мог бы показать тебе это еще до того, как ты первый раз лег в анабиоз. Мы могли бы выполнить миссию, засеять планеты, а в свободное время ты любовался бы на такое небо. Почему ты ничего не сказал?

— Это было не по-настоящему. Пирсса, неужели ваша аристократия никогда не летала на экскурсии к кольцам Сатурна?

— Они обследовали заводы…

— Ну да, конечно. Это было просто вранье.

— Ты жалеешь о полете?

Зачем он это спрашивает? Корбелл знал, что полет займет всю его жизнь, но не изменил решения. Бывший «отморозок» все равно не устроит свою жизнь нормально, так лучше уж сделать что-то действительно интересное.

— Нет. О чем мне жалеть? Я знал, что ядро Галактики будет выглядеть необычно, и не ошибся. Это ни на что не похоже, и я первый смог это увидеть!

— Ты ненормальный. Твое решение имело непредвиденные последствия. Вообрази мое удивление! Астрономы Государства считали, что ядро представляет собой сферу из миллионов близко расположенных звезд со средним расстоянием от четверти до половины светового года. Среди звезд должны были преобладать красные гиганты. Вместо этого мы обнаружили, что вещество в ядре Галактики сдавлено в диск, сплющенный к центру. Там находится очень мощный источник инфракрасного и радиоизлучения.

— Это выглядит, как на диаграмме?

— Да, диаграмма, которую я нашел у себя в памяти, хорошо отражает картину. На рисунке представлена структура разрастающегося уплотнения вокруг черной дыры в созвездии Лебедя Х-1.

— Да? — Во время обучения профессии таранщика Корбелл такой диаграммы не видел. Его даже не учили тому, как избегать черных дыр, потому что в непосредственной близости от его предполагаемого курса их не было. Он видел эту диаграмму в иллюстрациях к статье в журнале «Сайентифик Американ»!

— Да, Корбелл. Твое царство света поглощает черная дыра галактической массы. Судя по тому, как она сплющила звезды вокруг себя, она вращается с огромной скоростью. Через некоторое время она может поглотить всю Галактику и… Корбелл, ты не болен?

— Нет, — приглушенно ответил тот, закрывая руками лицо.

— Не огорчайся. Это наш шанс.

— Что?

— Возможно, ты сможешь увидеть Землю. Правда, риск очень велик, но ты ведь этого и хотел, правда? Сейчас я объясню…

IV

Просыпаясь в тринадцатый раз, он попытался сесть слишком быстро и пришел в себя, лежа на спине в ана-биозной камере. Голова кружилась, а в ушах раздавался обеспокоенный голос Пирссы:

— Корбелл. Корбелл!

— Здесь. Куда бы я делся?

— Будь осторожен. Полежи спокойно.

Корбелл был худ, как смерть, и уже стар. Его шишковатые суставы грыз артрит, а вместе со знакомым голодом пришла тошнота. Он провел рукой по черепу, вспомнив, что наполовину облысел к тому времени, когда лег в анабиоз. Посмотрев на руку, он увидел клочья вылезших белых волос.