Книга Все позволено - Джеки Браун

— Д-джейк?

Голос Кары вернул его к реальности. Хотя в комнате было темно, ему не надо было видеть выражения ее лица, чтобы догадаться — она перепугана до смерти. И не удивительно: он тихо прокрался внутрь и теперь стоял возле ее кровати, тяжело дыша, как какой-то извращенец.

— Прости. — Проведя рукой по лицу, он собрался с мыслями. — Да, это я. Мне нужна… мне нужна… моя зубная щетка. Прости, — пробормотал он второй раз, нетвердой походкой направляясь к ванной комнате.

Оказавшись внутри, Джейк плеснул холодной воды себе в лицо. Затем оперся руками на раковину и медленно выдохнул. Хорошо, что было темно и он не видел своего отражения в зеркале, висевшем на стене.

Почему бы не оставить прошлое позади?

Он знал, что сказал бы психолог, работавший в их отделении. Потому что ничего не изменилось. Проблема не была решена. Именно поэтому полицейский психолог рекомендовал ему продолжить психотерапию, когда Джейк решил оставить службу в полиции. Но Джейк считал, что никакая терапия уже не изменит случившееся. Кроме того, ему нужно было заниматься ремонтом гостиницы. Его мысли и руки были заняты. Поэтому психотерапия ему больше не нужна.

Или была не нужна. До недавних пор.

Кара сидела на кровати, когда он вышел из ванной. Она крепко сжимала на груди халат. Она подбросила полено в огонь, оно только стало разгораться, и в слабом отблеске огня Джейк увидел ее лицо. Оно не было испуганным, скорее встревоженным.

— Я разожгу нормальный огонь, — предложил Джейк. — Тебе надо было помешать угли перед тем, как бросить туда полено. Иначе оно не разгорится.

— Единственный огонь, который мне приходилось разжигать, это на газовой плите, и то с помощью пульта управления, — грустно призналась Кара.

— Это более практично. — Джейк, опустившись на колени, помешал угли кочергой, и они ярко вспыхнули.

— Я знаю, но мне нравится смотреть на огонь и слушать, как трещат дрова. Это напоминает мне детство — ведь я была скаутом и ходила в походы.

Джейк через плечо взглянул на нее:

— Ты была скаутом? Не обижайся, но мне трудно представить себе, как ты разбиваешь палатку и мажешься от комаров какой-нибудь мазью.

— Да, так и было. На самом деле я была девчонкой-сорванцом. — В ее голосе прозвучала улыбка, когда она добавила: — Отец часто дразнил меня, потому что считал, что я должна была родиться мальчиком. В шутку он называл меня Карлом. И мама очень сердилась на него за это.

Джейк не мог представить себе, что эта хрупкая, изысканная женщина, сидевшая перед ним на краю кровати, когда-то хоть отдаленно напоминала мальчишку.

— Но что произошло потом?

— Я обнаружила, что существует противоположный пол, и решила снова стать девочкой.

— Хорошее решение. — Джейк поднялся. — Я ухожу. Я не хотел тебя будить. И прости, если испугал тебя.

— Ты меня не разбудил.

— Не могла уснуть?

— Нет. — Смех ее прозвучал очень неожиданно, но Джейку он понравился. Она, без сомнения, думала о своем сыне.

Джейк тоже о нем думал. Он представил себе, как выглядит мальчик, и задумался о том, почему Кара рассталась с отцом ее ребенка.

Но вслух он произнес совсем другое:

— Если ты проголодаешься, то на плите в кастрюльке суп. Ты можешь разогреть его. Плита газовая, поэтому она работает.

— Не обижайся, но, если я съем тарелку супа-чили, который приготовила твоя мать, тогда вообще никогда не усну.

Настала его очередь улыбнуться:

— Хочешь сказать, я не предупредил тебя о том, что он очень острый?

— Предупредил. Но у меня после него была изжога.

Кара улыбнулась, и Джейк взглянул на ее губы. Возбуждение, которое он пытался в себе подавить, снова охватило его. Сглотнув комок в горле, он отвел глаза в сторону:

— Мама выиграла конкурс на лучший суп на ежегодном слете кулинаров в Ниагара-Сквер.

— А моя мама ничего не готовила, — зачем-то сказала Кара. — Приготовлением еды занимался отец. У него это прекрасно получалось, хотя он иногда изобретал такие диковинные блюда, которые не желал есть даже наш золотистый ретривер.

Уже второй раз она упомянула своих родителей. И второй раз, несмотря на ее улыбку, Джейк уловил нотку печали.

— Ты говорила, что твои родители погибли в автомобильной аварии…

Лицо Кары изменилось, когда она кивнула:

— Это было пять лет назад.

— Количество лет не имеет значения. Это по-прежнему больно. — Джейк откашлялся. — Я представляю себе…

— Да. Больно. Спасибо тебе.

— За что?

— За понимание того, как я тоскую по ним. Но я стараюсь не упиваться своим горем.

— Но ведь ты не забываешь о них. И никогда не забудешь.

Она кивнула:

— Они направлялись ко мне, когда попали в аварию.

Точно так же, как она ехала к своему сыну, когда попала в метель. Теперь он понял, до какой степени Кара напугана. Она рисковала своей жизнью ради того, чтобы увидеть сына.

Кара встала, туго затянув на себе пояс халата:

— Ты знаешь, чашка чаю сейчас совсем не помешала бы. Если у тебя есть чай.

— Чай? — Он покачал головой. — Прости, но я не любитель этого напитка.

— Я поражена, — невозмутимым тоном произнесла она. — Я почему-то считала тебя любителем зеленого чая.

Джейк покачал головой, обрадовавшись непринужденной теме разговора и шутливому тону Кары. Он был рад тому, что тяжелый разговор о трагедии остался позади, хотя сам и начал его.

— Я люблю кофе. Крепкий и черный.

— И насколько могу догадаться, такой густой, что его можно жевать.

— Да, ты верно угадала.

— Я думаю, что для меня это недоступно.

— И для меня тоже. Бонни привезла немного какао для детей. Какао и шоколадные конфеты. Можно приготовить горячий шоколад. Я люблю горячий шоколад, а если добавить в него немного мятного шнапса…

— Хмм… Никогда не пробовала. Звучит заманчиво. Это даже лучше, чем с конфетами, — согласилась Кара.

— Ты можешь их тоже добавить, если хочешь, — одно другого не исключает.

— Спасибо. Конфет у меня было достаточно в последнее время.

Джейк не понял ее, но не стал спрашивать, что она имела в виду.

Они спустились вниз при свете фонарика, который Джейк оставил ей на ночь. На кухне он наполнил водой чайник и поставил его на плиту. Когда языки пламени стали лизать дно чайника, Джейк достал с полки две большие фарфоровые чашки, а из буфета — бутылку шнапса.

— Посвети, пожалуйста, вот сюда, — попросил он.