Книга Свет и тень - Кэндис Кэмп

Ночью суматошная гавань Антигуа не менее оживлена, чем в дневное время. Рыбацкие лодки задолго до восхода солнца покидают порт с его горланящими и пересвистывающимися в предрассветных сумерках рабочими. Едва же занимается новый день, на рыночную площадь шумной толпой высыпают всевозможные торговцы и любовно раскладывают на своих лотках рыбу и фрукты, хлеб и сыры, торопливо втаскивают в лавки джутовые мешки, набитые душистыми кофейными зернами, степенно вносят корзины с чайным листом. Со своими довольно просторными улицами, наводненными прежде всего торгашами и перекупщиками, потом, конечно же, детьми, непреложно горластыми, наконец, докерами и владельцами крупных магазинов Антигуа обладает всеми чертами английского делового города, если не считать одуряющей тропической жары, — право же, несколько отличной от классических туманов и почти хрестоматийной островной сырости. После полудня городок словно вымирает. Но как только начинает смеркаться, таверны, дансинги, даже театр, единственный на весь Антигуа, словно бы взрываются. Всех разом обуревает необузданное веселье: город точно оказывается под игом каких-то озорных, задиристых демонов, и это иго ему редко удается сбросить с себя раньше, чем забрезжит на востоке пресный и бледный рассвет…

* * *

Каролин сорвала с запястий массивные браслеты и бросила их на туалетный столик: бутафорские драгоценности, сделанные чуть ли не из бутылочного стекла, потускнели, едва только на их гранях перестали поблескивать праздничные огни рампы. Отнюдь не оживляемый более ослепительными софитами, поблек и вычурный средневековый наряд, сшитый из дешевой материи. Весь реквизит новой труппы, к которому Каролин была склонна причислять сейчас и самое себя, при ближайшем рассмотрении выглядел весьма жалко. Грубый грим, скрывавший чистые линии лица актрисы, делал ее значительно старше своих двадцати шести лет. Медленно погружая пальцы в жирный крем для снятия косметики и потом так же медленно намазывая лицо, она хмуро смотрела на собственное отражение в захватанном зеркале, уныло висевшем над столом.

В сегодняшнем спектакле она была великолепна. Пожалуй, это была ее лучшая Джульетта за долгие пять лет актерской деятельности, хотя особенного душевного подъема, которого бы следовало ожидать от блистательной Каролин, в общем-то и не наблюдалось. Но в такой дыре мелочи подобного рода не имели большого значения. Колонисты аплодировали бы ей не менее громко даже в том случае, если бы она на протяжении всей пьесы двигалась, как деревянная кукла, или забыла бы, к примеру, половину своих слов. Этих провинциалов приводил в восторг уже один тот факт, что цивилизация, воплотившаяся на сей раз в шекспировской трагедии, докатилась и до их сопревшего от скуки захолустья. Дома, в каком-нибудь престижном лондонском театре, спектакль, хотя бы отчасти похожий на тот, что несколько минут назад закончился, вызвал бы у публики бурю аплодисментов. Но здесь, в Антигуа, — и Каролин слишком хорошо знала об этом, — большинство мужчин гораздо больше стихов Шекспира интересовались прелестным очертанием ее пышной белой груди, теснившейся в глубоком вырезе причудливого платья, или же умащивали нежными взглядами ее изящные, чуть полноватые колени. Боже, как свистели и гоготали эти фигляры!.. Прочая же публика, в основном здешние смуглокожие дикари, пришла поглазеть на неслыханно утонченную, изысканную леди и, как подумала, усмехнувшись, Каролин, наверняка в этой леди разочаровалась. Как бы там ни было никому — ни колонистам, ни индийцам — Каролин не намеревалась уступать права на собственную персону, хотя бы и только, так сказать, территориальные. С тех пор как у нее умер муж, она вела жизнь вполне самостоятельную и независимую.

Кит Мейбри… Она любила в нем очаровательную непредсказуемость, обожала его мальчишеское обаяние, однако в нем отсутствовала стабильность, необходимая для поддержания жизни. Все началось с радостной женитьбы, преисполненной страстью юношеской любви, и, когда реальности будничной жизни вышли на первый план, заботиться о том, чтобы они были одеты и обуты, имели кров, еду и слуг, пришлось ей. На ее плечи также легла обязанность ублажать докучавших им кредиторов или скрываться от них. Потребности Кита несколько превосходили его возможности, и большинство замечательных подарков из тех, что он преподносил Каролин, приходилось либо продавать, либо возвращать продавцу.

— Господи, Каро, у тебя плохое настроение, — заметила Генриетта Перкинс и протянула руку, чтобы позаимствовать очищающий крем у подруги.

Каролин бросила взгляд на девушку с тонкими чертами лица, имя которой в начале жизненного пути было Мэри Этта Уивер. Мэри была неплохим человеком, но в труппе она прославилась как побирушка. Впрочем, она не была злобной и завистливой, как большинство актеров. Партнеры по сцене не могли простить Каролин тот факт, что ее благовоспитанность и хорошее произношение не были плодом упорных тренировок, но достались ей просто даром. По рождению она была богатой английской леди из богатого поместья, а по жизни скакала на сценах Вест-Индии и обитала в отвратительных гостиницах. Мало кто мог понять, как она вообще попала сюда. И вместо того чтобы уважать ее огромный талант, все едва соглашались выносить ее присутствие. Аристократические замашки Каролин проявлялись в ее манере держаться и разговаривать. Но такое поведение плохо вязалось с дешевой одеждой и жалким, ничтожным окружением.

— Я полагаю, настроение испортилось оттого, что «Ромео и Джульетта» — трагедия. Трудно чувствовать себя веселой, если тебя только что похоронили, — ехидно заметила Каролин.

— В самом деле? — спросила Мэри почти с благоговением. — Ты хочешь сказать, что испытывала те же чувства, что и девушка, убившая себя?

— Признаться, нет. Во всяком случае, не такую уж вселенскую печаль, — уточнила Каролин и улыбнулась. Улыбка озарила ее милое, с изящно очерченным подбородком лицо, несколько напоминавшее своей формой сердечко. Маленький пухлый ротик придавал лицу удивительное выражение беззащитности и обольстительности одновременно. Но всего замечательнее были глаза глубокого синего цвета. Они взирали на мир несколько пресыщенно и даже цинично. Аккуратный носик и скулы были слегка припорошены светлой россыпью веснушек, которые казались отблеском сияющих золотисто-рыжих волос и придавали лицу ту теплоту, которой так часто недостает людям с абсолютно чистой, фарфоровой кожей.

Каролин давно привыкла к тому, что привлекает мужчин без малейших усилий. Даже в присутствии Кита ее яркая красота, дерзость, интригующее сочетание благородства аристократки и авантюризма бродячей актрисы притягивали мужчин. Умышленно она никогда не пыталась соблазнять их, но все же они вызывали у Кита вспышки ревности. Он даже дрался однажды на дуэли. Но очень скоро после гибели дорогого мужа в Крыму она поняла, что все проявления мужского дружелюбия имеют дорогостоящую подоплеку, а именно — ее присутствие в их постелях. Но Каролин не имела намерения продавать свою честь ради гарантированных мужчиной спокойствия и защиты.

Подобное отношение к столь важному, хотя и щекотливому вопросу сильно осложняло ей жизнь.